Академику Олегу Николаевичу Трубачёву

Сергей Котькало

Академику Олегу Николаевичу Трубачёву

Благодарные современники

21 марта на здании Институт русского языка им. В. В. Виноградова Российской академии наук (Москва, ул. Волхонка, д. 18/2) установлена мемориальная доска академику Олегу Николаевичу Трубачёву (скульптор Сергей Полыгалов). Это особое событие не только для России, а для всего славянского мира, потому что академик О.Н. Трубачёв был явлением именно этого мира, посвятив свою научную жизнь именно славянам, происхождению и развитию их языков.

Олег Николаевич Трубачев родился в легендарном Сталинграде, пережил весь ужас Сталинградского сражения и уже тогда, в те дни написал свою первую книгу «Блокнот сталинградца».

После эвакуации из Сталинграда, в городе Горьком, он продолжал обучение, самостоятельно изучая немецкий, польский. Позже, обучаясь в Днепропетровском университете, Олег Николаевич знал уже 8 языков, и именно эти знания помогли ему впоследствии перевести и дополнить «Этимологический словарь русского языка» Макса Фасмера, который вышел в 1960-е годы. В этот же период начал издаваться задуманный О.Н. Трубачёвым уникальный «Этимологический словарь славянских языков».

Олег Николаевич выступил против гипотезы о происхождении славян из Азии, доказав, что место извечного пребывания славян находилось в самом центре Европы, на среднем Дунае, откуда они стали расселяться на территории своего нынешнего проживания.

На мой взгляд, в довольно кратком стихотворении «Трубачёв» поэт Юрий Лощиц передал суть научного подвига Олега Николаевича:

Дальше Косова я не прошёл.
Мимо Ловчена не слонялся.
И, по мне, европейский престол –
нивы, горы и реки славянства.
Бранденбург? – Это наш Бранибор.
В Шпрее Спреву начальную слышу.
Клацнул Бауцен, будто затвор,
но доносится мягко – Будишин.
Вот где нам сердцевина и край!
И однажды, уняв чуждый ропот,
всем поведает синий Дунай,
что не Дуню пустили в Европу,
а она в ней от века жила,
из самана лепила строенья,
и текли от её стола
по европам, дразня их до зла,
золотых пирогов дуновенья.

О Божественном даре извлекать из недр истории нашу славянскую общность можно прочесть и в стихотворении «Невод» Юрия Лощица, написанном к 70-летию О.Н. Трубачева в форме монолога учёного:

Закину я невод,
шелковые сети
до неба,
до недра,
до дна и до выси,
до самой до сути —
до Божией мысли.

***

С точки зрения Трубачёва, после распада царской России, а затем СССР постимперское и постсоветское пространство продолжает сохранять единство благодаря русскому языку. В своей книге «В поисках единства» он говорил о существовании «русского языкового союза»:

«… Ни одна подлинно великая страна не кончается там, где кончается её территория. Значительно дальше простирается влияние культуры великой страны, и это влияние идет практически всегда через её язык. Знание языка великой культуры пускает корни в сопредельных инонациональных регионах, языки которых при этом связывает с наиболее авторитетным языком макрорегиона целая система своеобразных отношений, которые укладываются в понятие языкового союза, уже относительно давно принятое в мировой лингвистической науке… Русский языковой союз — великое и достаточно уникальное культурное наследие…, в нём одна из гарантий сохранения единства страны и её культуры также в будущем…»

 

«Бессинонимичность экологической лексики, этих вечных слов: солнце, день, свет, земля — обозначивших вечные явления природы раз и навсегда, покуда жив русский язык, — проявление великой мудрости народа, коллективного носителя языка, который таким неброским, но очень точным способом схватил и выразил разницу между своим скоротечным существованием и тем, что вечно, что было до нас, будет после нас…»

(«Меняющийся мир и вечные слова»)

«О параметрах русской культуры. Космизм, и софийность, т.е. всегдашнюю обращенность к бытийным вопросам и никогда не прекращающиеся поиски ответов на них. Это говорит не только о созерцательном и не всегда и не самом деятельном русском складе ума, но неотъемлемой внутренней свободе. Ну, и наконец — соборность русской культуры, это наличие устойчивой антитезы выраженному индивидуализму и эгоизму.

 

Речь идет о крупной и самобытной культуре, в которой всегда можно почерпнуть и силу, и жизненную уверенность. Порой кажется, что это самое незыблемое, что у нас еще осталось…»

(«Мы — народ софийный»)

«Русская культура, русский язык способны переживать полосы большого подъема, расцвета, причем такого масштаба, что это привлекает и притягивает взоры всего мира, всего культурного человечества. Но наряду с этим бывают и полосы если не упадка, то относительного торможения, полосы загрязнения. Раз культура открыта влияниям, ей свойственна открытость, всемирность. Это и всесветность русского человека, которую отметил Достоевский.

 

Язык — это океан и он имеет огромные глубины. Есть пена, и есть на самой поверхности некое волнение, а есть такие глубины, где в это же время стоит тишина. Так что русский язык глубок и многослоен, и хочется верить, что он выживет во всех обстоятельствах.»

(«Язык — это океан»)

***

Память об академике О.Н. Трубачеве никогда не меркла. Начиная с 2008 года и по настоящее время, департаментом образования Волгоградской области, в Волгограде проводится большая научная конференция им. О.Н. Трубачёва. Помимо театральных постановок, педагогических чтений, на базе Волгоградского Государственного университета (ВолГУ) проводится региональная конференция «Дни русского языка» имени О.Н. Трубачёва, где выставляются различные научно-исследовательские работы в разных направлениях исследования анализа произведений писателей, поэтов и прочих произведений среди учеников старших классов образовательных учреждений Волгограда.

На Ковровской улице Волгограда, где жила до Великой Отечественной войны семья Трубачёвых, установлена мемориальная доска на стене библиотеки, создан уголок, рассказывающий о жизни и деятельности выдающегося лингвиста.

На базе лицея «Олимпия» по инициативе Г.В. Егоровой и Л.Я. Литовского создан Музей русской письменности им. О.Н. Трубачёва, где значительное место в экспозиции уделено выдающемуся слависту.

23 октября 2009 года волгоградцы открыли памятник академику О.Н. Трубачёву (автор – П. Солодков) у лицея «Олимпия», рядом с входом в музей имени учёного.

В доме выдающегося лингвиста в подмосковном Долгопрудном (микрорайон Шереметьевский) открыт музей «Словарь», на фасаде дома установлена мемориальная доска памяти академика, в Долгопрудненском историко-художественном музее открыт Мемориальный кабинет О.Н. Трубачева.

Сегодня уже Москва отдает дань своему выдающемуся гражданину. Важно, что доска открывается на доме, где Олег Николаевич проработал многие годы, создав свои главные научные труды. Окна его кабинета выходили на Храм Христа Спасителя, где его отпевали. Это символично во всех смыслах, потому что Олег Николаевич был в числе инициаторов возрождения главного Собора страны…

С особым вниманием участники торжества слушали сповиджницу, вдову академика Олега Николаевича, доктора филологических наук Г.А. Богатову:

– На конференциях, в дискуссиях, – говорила она, – ещё в молодые годы стало чувствоваться лидерство Олега Николаевича. Его яркость, жизнелюбие, раннее восхождение, исходящее от него личностное влияние, убедительность и одновременно наивность не давали людям выразить восхищение в его адрес, чтобы не смутить его или не смутиться самим. Слушая выступления Олега Николаевича, они как бы не верили, что перед ними явление… а потом с молчаливым раздумьем в глазах подходили и шептали мне как-то сокрушённо: «Нет, Галина Александровна, он гений…» Таким его знал и любил весь славянский мир.

 

Он действительно был человеком скромным и не любящим помпезности и выпячивания. Будучи полиглотом, сильно смущался, когда кто-то при нём говорил об этом его таланте. На деле же, когда в интервью его спросили, каким количеством языков ему приходится оперировать в его исследованиях, то при самых скромных подсчётах набралось больше трёх десятков. Да и мне приходилось постоянно заставать его то с «Самоучителем армянского языка» в руках, то с «Грамматикой финского»… В самом деле, работа над словарём такого масштаба и характера, как ЭССЯ, невозможна без солидной языковой подготовки. А Олег Николаевич, будучи в профессиональных вопросах перфекционистом, и здесь представлял собой образец для подражания. Науковеды подсчитали, что в его трудах встречаются ссылки на публикации, написанные более чем на 50 языках мира.

 

Олег Николаевич во всём любил порядок, боялся потерять каждую минуту. И все привыкли, что на учёном совете он раскладывал свои листы и что-то писал, вычёркивал. Директор института Ф.П. Филин вёл совет экономно по времени, но нередко всё же возникали дискуссии или разногласия. Сижу в зале в такие минуты с холодеющим сердцем: вот Федот Петрович подключает к дискуссии Олега Николаевича, углублённого в рукопись. Тот спокойно встаёт, не забыв отметить пальцем строку, на которой остановился, делает краткий обзор дискуссии, как будто он всё время внимательно слушал, и высказывает своё мнение, завершающее дискуссию, не отрывая от рукописи пальца, от той самой половины строки, на которой его прервали. Скажу, что в такие минуты в душе рождался не только вздох облегчения, но и гордость за то, что человек умеет так блестяще делать своё дело.

 

С неподдельным интересом участники церемонии слушали рассказ представителя научной среды, в некотором роде уже из учеников Олега Николаевича, доктора филологических наук М.И. Чернышеву:

– Его последние годы жизни многим видятся подлинным отшельничеством (жил он преимущественно не столько в своей московской квартире, сколько в Шереметьеве, под Москвой, всё реже появляясь в институте). Он стал как будто нарочито самодостаточным человеком, но строки Волошина многое объясняют:

 

В уединенье выплавить свой дух

И выстрадать великое познанье…

 

Его вела всё та же мысль («нельзя терять время») и страстное желание успеть. Теперь уже под «успеть» подразумевался главным образом его Словарь и доведение до логического конца многолетне-вынашиваемых идей об этногенезе славян. Всё остальное вокруг ему уже мешало…

 

Кому-то казалось, что он ушёл в себя. Так всё виделось. Так на поверхности. Но на самом деле – там, в глубине, шла мощная работа мысли – до последнего дня. На больничной койке, за несколько недель до кончины, он написал статью для журнала «Вопросы языкознания», обобщающую уже 30-летний опыт создания его словаря, одновременно это был и доклад к предстоящему XIII съезду славистов. Отшельничество и одиночество не были молчанием – то был постоянный монолог, разговор-размышление с самим собой и постоянным читателем-слушателем…

 

Чтобы как-то оценить феномен Трубачёва и людей того же масштаба, в качестве далёкой аналогии приходит на ум античная оценка личности (и феномена) Пифагора: «Есть боги, есть люди, а есть Пифагор…»

В торжественной церемонии участвовали коллеги О.Н. Трубачева сотрудники ИРЯ РАН,  руководитель Международной Славянской академии С.Н. Бабурин, академик РАН А.М. Молдаван, академик РАО, директор ИРЯ им. В.В. Виноградова М.Л. Каленчук, президент Международного фонда славянской письменности и культуры А.Н. Крутов,  писатели, художники, кинематографисты, ученые и студенты, учителя и ученики Долгопрудненской школы №3, друзья и родственники академика.