Александр «Байбак»: «Патриотизм — это любовь к Родине»

Интервью с Александром, позывной «Байбак» — мобилизованный боец на СВО, работающий с РЭБ-ом. Автор ТГ-канала «Байбак пылающих степей». В своем канале он описывает быт войны как он есть, приключения и радости, горести и проблемы, с которыми сталкиваются наши солдаты в зоне СВО.

— Здравствуйте. Расскажите немного о себе.

— Меня зовут Саша, 31 год. До СВО работал в основном в сфере небольших строительных проектов — выставочные центры, ремонт квартир, преимущественно на офисных должностях, хотя поначалу гонял по монтажам.

— Сколько времени Вы уже находитесь на СВО? Как оказались?

— Попал на мобилизацию, чуть подробнее описывал процесс в одном из первых постов на канале, так что нахожусь на службе чуть более 2 лет, непосредственно в зоне проведения операции — чуть меньше.

— В основном Вы работаете по РЭБ и БПЛА?

— Моя основная работа здесь — радиоэлектронная борьба, которая сегодня плотно связана с БПЛА, так что хороший РЭБман — это солдат, который не просто в совершенстве умеет работать с вверенной техникой, но и тщательно изучающий беспилотники, принципы их работы, устройство. У меня есть небольшой опыт налёта, но это исключительно в качестве ознакомления с вопросом.

— Какое у Вас образование? Может ли человек без профильного образования работать в РЭБ?

— Окончил РУДН сразу с двумя дипломами, причем оба не имеют никакого отношения к радио, во время боевых действий они мне особо не пригодились. Ну разве что переводить инструкции трофейных изделий врага, да и привитая в университете способность усваивать информацию тоже полезна. Так что да, в РЭБ можно попасть и без профильного образования, хотя за время обучения, по сути, перелопатил несколько учебников для высших учебных заведений. Но в целом для адекватной работы с техникой достаточно помнить школьный курс физики и иметь голову на плечах, для более углубленной работы — пайки антенн, мелкого ремонта, доработки по месту — уже требуются более серьёзные технические навыки, однако недостаток образования у энтузиастов неплохо купируется сеткой инженерных каналов в Телеграм, где можно найти более сведущих в вопросах людей и обратиться к ним за помощью.

— У Вас очень пронзительный канал в телеграме, где Вы пишете о том, что видите в зоне боевых действий… Это Ваш первый литературный труд, если можно так выразиться? Или что-то писали ранее?

— Канал в телеграме стал для меня в определенной степени первой пробой пера, попыткой как-то защититься от стрессов войны, возможностью поделиться эмоциями с людьми и получить от них поддержку. Насколько я знаю, у меня в семье никто не занимается литературой. Хотя мама и пишет учебники, но не знаю, насколько это схоже с моим каналом.

— Как относятся Ваши родственники к тому, что Вы делаете, к Вашему творчеству, к тому, что Вы находитесь в зоне СВО?

— Что касается родственников, они очень гордится и переживают за меня, стараются поддержать. Хотя канал для них стал некоторым откровением, когда они узнали чуть подробнее о том, чем я занимаюсь. Сейчас с интересом и удовольствием читают его, но переживать меньше не стали.

— Не думаете написать книгу?

— Да, поступило даже несколько предложений о книге, хотя мне все-таки кажется, что публика переоценивает мои писательские навыки

— Почему — Байбак?

— История комичная. Меня так назвал наш командир после довольно забавного косяка с моей стороны. Мы разведывали местность для организации пункта временной дислокации, искали подходящие точки в посадках, заброшенных хуторах и промзонах. В процессе хождения по полям нас сопровождали осмелевшие суслики, периодически выскакивая на обочину и сурово посматривая на непрошенных гостей. Командир то ли от скуки, то ли находя в этом отдушину от накопившегося стресса, покрикивал на них своим специальным «голосом-для-строевых-команд», и байбаки, с характерным свистом, отступали в высокую траву, вероятно обещая нам возмездие и пожирание запасов круп. В итоге под конец дня мы нашли-таки идеальное для размещения всего подразделения место, передали координаты оставшимся позади товарищам. Командир убыл по делам, предварительно указав на выбранный им для командного состава подвал дома. Я, к сожалению, этого не уловил и как-то так совпало, что вещи моей роты были занесены подоспевшими товарищами в тот самый подвал — все обустроено, подготовлены спальные места и выставлен караульный. Когда же командир обнаружил, что мы так нагло заняли избранное им укрытие, весь личный состав был построен и в шутливой форме отчитан. И мне досталось больше всего подколов на тему моей невнимательности, второго счастья и вообще. После же команды разойтись, я, зверски уставший, посвистывая начал двигаться в сторону спальных мест. Оказалось, что ко мне команда на расход не относилась и я со свистом удалялся от отчитывающего меня командира. Очухался я только после кинутого мне в спину тапка и крика «СОЛДАТ, ТЫ ЧЁ, БАЙБАК?!» Ошарашенный и полусонный, я просто на солдатском инстинкте выдал: «Так точно, Байбак!». Так и повелось.

— Недавно Вы писали анекдот про солдата, отключившего не вражеский, а «свой» дрон. Часто такое происходит?

— Если вы не поняли, то это была история про шутника-оператора на FPV-дроне, который решил покружить вокруг солдата, застрявшего посреди открытой местности. Так что солдат был абсолютно в своем праве. А своих «сажаем» не часто — обычно хватает одного не взлетевшего дрона, чтобы товарищи из БПЛА моментально нашли наши посты, чтоб наладить радиоэлектронную совместимость. Но мы стараемся до такого не доводить.

— Расскажите, для понимания наших читателей, простыми словами — как работает РЭБ и как отключать именно вражеские, а не свои «птички»?

— Пока для наших дронов не утвердят четкие стандарты управления, то требуется очень хитрый комплекс мероприятий, учитывающий частоты управления, поляризации диаграммы направленности антенн и прочие страшные слова. На каждой местности этот комплекс уникален, но самое простое что можно предложить — не летать на тех же частотах, что и враг. Тогда можно подстроить станцию только под вражеские дроны. Что касается принципов работы — все просто и сложно одновременно. Современные «глушилки» как бы забивают плотным хаотичным сигналом частоты, на которых находятся сигналы управления дронами в определённом секторе пространства. Чтоб узнать какие частоты нужно глушить, экипажу станции требуется несколько уцелевших трофейных дронов или мощный спектроанализатор, чтоб иметь возможность увидеть сигнал, который изучает вражеский пульт.

— Совершенствуются ли «птички»? Вы пишете о «самцах» — это самое частое явление? Каких сейчас, на Ваш взгляд, больше и какие самые опасные?

— Конечно, совершенствуются. На самом деле «самцы», то есть заводские дроны с системами сброса, это уже устаревшая тема. Сбросы есть, но это топорно и неточно. Основная опасность это FPV дроны. Они быстрее, тяговитее, дешевле и, что самое страшное, они кастомные и дружелюбны к доработкам «по месту», легко перенастраиваются. Плюс с грамотно выставленной системой усилителей сигналов и ретрансляторов дальнего действия они могут залетать в тыл, ударяя по нашим там, где, казалось бы, относительно безопасно.

— Те, что долетают глубоко в тыл, летят с территории Украины? Или всё-таки их, вероятнее, отсюда и запускают? Есть ли вообще такие БПЛА, которые способны столько пролететь? И эффективен ли РЭБ для защиты?

— К сожалению, не держал в руках «птицы», которые заходят в мирную зону. Могу сказать, что летать они могут далеко и на автопилоте, так что РЭБ может оказаться не эффективен. Летят они далеко, допустим довольно посредственный украинский PD-2 может лететь почти 1000 километров, хотя это скорее всего просто заявленная дальность. А могут быть и собранные из запчастей на территории России. Не могу ничего точно сказать, к сожалению.

— Очень часто дроны летят прямиком в жилые дома, залетают в квартиры. Как считаете, это ошибка наводчиков или же целью действительно являются мирные объекты?

— Тут ответ такой же. Если это автопилот, то какой. Он мог быть настроен так, чтоб ударить все равно куда, а мог попасть в радиополя городов и потеряться. С учетом стоимости дальнолетов, я бы списал это на криворукость отладчиков автопилота или отсутствие учета радиоэлектронной обстановки города — опыта работ по мегаполису у врагов не было, так что я допускаю, что на этом поприще они новички.

— Как быстро развивается система РЭБ в сегодняшних условиях?

— Честно, на мой взгляд — медленно. Это вызвано, прежде всего, чудовищной дороговизной комплексов, сложностью изготовления высокотехнологичных изделий, тогда как дроны в силу своей простоты развиваются с бешенной скоростью.

— Используете ли Вы в своей работе искусственный интеллект и если да, то в чем именно?

— Нет, с ИИ ни разу не работал, предпосылки такой функции начали проглядываться, но это, к сожалению, секретное.

— Многие думают, что РЭБ — это, в общем-то, тыловая какая-то работа и те, кто в ней работает, находятся в безопасности. Так ли это?

— И да, и нет. Например, артиллеристы тоже в тылу сидят. В безопасности ли они? А РЭБ в тылу, который видно со спутников? Даже стоя в тылу, можно получить наведенную ракету, а если знать ТТХ малых станций, то могут встать волосы дыбом. Зачастую, РЭБ-овцы прикрывают штурма, танковые накаты, просто делают это со стороны. Допустим, у всяких «рюкзаков» эффективная дальность работы не более 500 метров. Сам не раз сидел там, где не хотелось бы находиться ни секунды, просто потому что только с этой точки можно эффективно прикрыть работу наших парней. Да, мы почти не стреляем в людей, у нас есть куча работы на больших станциях, стоящих в паре километров от ЛБС. Нас не видно на поле боя, но мы там есть и вынуждены прятаться, потому что помимо штурмовой экипировки мы зачастую ещё несем станцию, запасные аккумуляторы и генератор. Попадаться на глаза с таким набором ой как не хочется.

— Вы много пишете о том, как Вам приходится перемещаться с разными задачами по ЛБС и даже вытягивать раненых и «двухсотых». Расскажите о самых запомнившихся эпизодах.

— Честно говоря, не хотел бы лишний раз вдаваться в подробности. Так совпало, что у меня есть квадроцикл. И есть возможность включать и выключать «глушилку» на определенной территории, так что я периодически, по просьбе товарищей, помогал с вывозом раненых. Не сказать, что есть запоминающийся случай какой-то, это рутина. Запоминаются только эксцессы, вроде разминувшегося с моей головой на несколько сантиметров дрона, разорвавшегося сзади. Когда часто помогаешь с эвакуацией, то не слишком придаешь значение какому-то отдельному случаю.

— Вы недавно писали о том, что ничто так не деморализует бойцов, как понимание, что в тылу, гражданским — небезопасно. Что когда летят вражеские дроны по мирным городам, бойца это выбивает из колеи… Как считаете, как правильно вести себя родственникам бойцов в таких ситуациях? Поменьше рассказывать о неприятностях и опасностях, чтобы не отвлекать от поставленных задач?

— Не надо утаивать ничего. Тот пост был невысказанным вопросом не к гражданским, а к таким же солдатам как я, в чьи обязанности входит защита городов.

— Отсутствие ротации мобилизованных и контрактников — деморализует? Нужна ли вторая волна мобилизации и постепенное увольнение в запас бойцов, воюющих уже более двух лет?

— Не могу не сказать, что устал. Но строго говоря ротация тыл — боевая задача — есть. Но если мы имеем ввиду ротацию подразделений в мирную зону… Пожалуй, многих отсутствие отдыха подкосило и деморализовало. Это также зависит от личных качеств каждого солдата. Я знаю людей, которые после двух недель на боевых начали ныть, дескать — где смена, а знаю бойцов, которые почти год жили на боевой позиции, раз в неделю выходили помыться и забрать еду — и отправлялись обратно. И ничего, не унывали.

Про волны мобилизации могу сказать только свое мнение. Добор нужен. Небольшой, четвертая или пятая часть от того, что было в прошлый раз. И без ротации нынешних мобилизованных, как бы горько это не признавать, сейчас мы должны стиснуть зубы и держаться. С хорошим обучением, с качественным сопровождением, распределением по воюющим частям. Но опять же — я смотрю через призму своего восприятия, не обладая полной картиной. И решат это без моего участия и учета мнения.

— Вам помогают волонтеры?

— Да, помогают. Форма, свечки, тепло, сетки — огромное им спасибо!

— Что для Вас — патриотизм? Воспитывали ли его в Вашей школе, университете? Или Ваше патриотическое воспитание — целиком заслуга Ваших родителей?

— Патриотизм — он и есть любовь к Родине, продолжение человеколюбия. Не скажу, что его мне где-то прививали. Он либо есть, либо нет. Все почему-то связывают патриотизм с милитаристскими атрибутами. Вбейте в гугл запрос «патриотизм», и вы увидите кучу изображений с детьми и мощными мужиками в военной форме. Мой патриотизм он немного не такой. Я люблю свою страну, мне нравится ее природа, люди, обычаи, культура, история, архитектура и атмосфера. Именно это я готов защищать с оружием в руках, а не воевать ради войны.

— Вы писали о том, что на гражданке ничто не приносит такого удовлетворения, как выполненные боевые задачи. Что будете делать с этим после СВО?

— Думаю, что после СВО либо сменю профессию на что-то, связанное с вызовами человеческим возможностям, либо подберу соответствующее хобби.

— Что бы Вы пожелали всем тем, кто сейчас находится в зоне СВО, и тем, кто ждёт своих родных и близких дома?

— Всем, кто на СВО — совместного дембеля, живыми и здоровыми. Всем, кто ждет — того же самого!

Мария Коледа