Даниэль Орлов: «Русскому писателю выпало редкое счастье в трудное время быть со своей страной»

Интервью с Даниэлем Всеволодовичем Орловым — прозаиком, драматургом. Родился в 1969 году в Ленинграде. Геофизик по образованию. Лауреат премии им. Н.В. Гоголя (2015), Лауреат премии журнала «Дружба народов» (2019). Романы «Саша слышит самолёты», «Чеснок» и «Время рискованного земледелия» в длинных списках премии «Ясная поляна». Финалист премии «Национальный бестселлер» (2021), премии им. Фазиля Искандера (2022) и премии «Гипертекст» (2022) с романом «Время рискованного земледелия» и (2024) с романом «Болван да Марья». Лауреат конкурсов «Автора на сцену!»  и «Лучшим воинам мира» Национальной Ассоциации Драматургов…

Рассказы и повести печатались в журналах «Дружба народов», «Наш современник», «Знамя», «Октябрь», «Нева», «Огни Кузбасса» и других. Произведения переведены на датский, сербский, китайский, итальянский и французский языки. Член Союза писателей России, Союза писателей Санкт-Петербурга, Союза писателей ДНР и международного PEN-клуба. Один из инициаторов создания «Союза 24 февраля», в который вошли патриотически настроенные литераторы. Лидер инициативы «Писатели-фронту!» Главный редактор журнала «Традиции и авангард». Живёт в Кронштадте.

ТГ-канал https://t.me/daniel_orlov

— Даниэль, ещё в 2023 году Вы писали о том, что литература сама по себе перестала быть нужна. Что Вы имели в виду? Ваше мнение не поменялось?

— Сейчас, в преддверии четвертого года войны, уже сложно вспомнить. Но, исходя из логики других моих филиппик, речь шла о том, что время литературы, как герметичного занятия наедине с собой и провидением, закончилось. Это, кстати, вовсе не значит, что навсегда. В этом «лучшем из возможных миров» ничего «навсегда» и ничего «никогда» не бывает. Это, собственно, из самой сути относительности Времени вытекает. Спустя почти тридцать лет ненужности, за которое литературное творчество превратилось в общественном сознании в куртуазное времяпрепровождение, наступила пора литературы для читателя. И отнюдь не в качестве сомнительного на фоне интернета развлечения, а в качестве формы толкования реальности, формирования образа будущего, определения норм настоящего и определение координат личности в этом условном настоящем. Чем, собственно, та литература, которую мы воспринимаем, как классику, и занималась. Кстати, это вовсе не значит, что литература обязана подменить собой пропаганду или за этическими и моральными задачами следует позабыть о такой добродетели текста, как увлекательность. Читать должно быть и волнительно, и горько, и больно, но интересно. Художественная литература, существующая в парадоксе метафор бытия — есть форма откровения. Ну а дальше всё просто. Если от прочитанного хочется создавать — это искусство, а если разрушать — нечто иное.

— Такая ситуация только с литературой или с искусством вообще?

— Думаю, что исходя из принципов равновесности и гармонии элементов вселенной, литература — только один из ветров, сдувающих прошлый уклад. Кстати, Вы, наверное, тоже заметили, что первоначальная эйфория от творческих возможностей искусственного интеллекта сменилась жгучим голодом по настоящему, человеческому. Это включился режим саморегуляции, тот самый «дух противоречия», который служит предохранителем от высоких токов прогресса. Музыка и живопись первыми из искусств подверглись удару со стороны кремниевой вселенной. Они же первые нашли и противоядие. Литература сейчас только вступает в суррогатный период. Но уверен, он будет скоротечен. Человеку нужен человек! Это непререкаемый закон, сформулированный Андреем Тарковским в «Солярисе». Возможно, эта максима присутствует и в романе Станислава Лема, но тут я не берусь утверждать. Кстати, фантасты с конца сороковых годов прошлого века и вплоть до конца девяностых всерьёз размышляли над этикой грядущего. Фантастика тогда не только развлекала или пугала. Так что, здесь я остаюсь сдержанным оптимистом.

— Какая сегодня ситуация с «Русским ПЕН-центром»? Два года назад он был ликвидирован по решению суда, а 25 марта 2024 года суд отклонил апелляционную жалобу на это решение…

— Не могу прокомментировать, не обладаю информацией. Для меня это, к сожалению, уже прошлое. Я успел захватить лишь краешек былой мощи российского отделения международной писательской организации. Сейчас утлое электричество ПЕНа во всех его местных эманациях вряд ли способно гальванизировать что-либо кроме пробирочного гомункулуса. А новая литература создается скорее вопреки политизированности ПЕНов. Не скажу, что меня это радует. Но так складываются обстоятельства. Тем ни менее, я благодарен, прежде всего, Евгению Анатольевичу Попову, который пригласил меня десять лет назад в тогда ещё единый Русский ПЕН-Центр. Многие титаны, которые тогда ещё были живы и держали на плечах слово, ушли в Вечность. Как бы ни было, но это огромная часть литературного процесса, который будут изучать и в котором оказались проявлены как лучшие, так и самые скверные качества моих современников.

— Вы начали заниматься волонтерской деятельностью зимой 2022 года. Не устали? Не надоело?

— С каким облегчением я оставил бы эти вериги! Увы, не могу. Не чувствую веского повода «отвертеться». В самом начале СВО я писал в колонке, кажется, для «Литературной газеты», что русскому писателю выпала великая ответственность и редкое счастье в трудное время быть со своей страной. Тогда я это скорее эмоционально предполагал, опираясь на нашу историю, но теперь я это знаю наверняка. Возможно, это покажется циничным, но большинству из нас нынешнее беспощадное, но честное время только на пользу. Нужно вновь заслужить моральное право говорить с читателем. Нет, не выпросить индульгенцию, не раскаяться, а именно заслужить право эмоциональным постом, светской молитвой на русском языке, разделить с народом позор и боль, растерянность и даже отчаяние, чтобы после не оказаться обнесенными чашей с гордостью и радостью победы.

— А что будет дальше?

— Я верю, что всё ЕГО промысел. Потому что для литературы это как переосвящение Храма после поругания. И да, что касается моего поколения, то наша удача ещё и в том, что нежданно оказалось позволено вновь, как и в юности, «разбрасывать камни». Казалось бы, не было повода даже надеяться, а вон оно как всё получается.

— Знаю, что Вы средства на первую миссию инициативы «Писатели — фронту!» собирали три месяца. С тех пор ситуация как-то «раскачалась»? Быстро ли удается делать сборы?

— «Писатели — фронту!» отправляются «за ленточку» (заметили, что так уже почти не говорят?) в среднем раз в месяц. Сейчас, к примеру, готовится 33-я миссия. Конечно, когда мы только начинали «возить», ни мы, ни только недавно мобилизованные, те самые «мобики», не сильно представляли, что нужно, сколько это может стоить и где это всё брать. Сейчас те, кто начал в 2022 году, уже «деды» — набрались опыта, обросли связями, наладили каналы поставки, экспертизу, логистику. Ну а собирается… Скажем так, сильно хуже, нежели в прошлом году. После штурма Авдеевки и Красногоровки, потом Карловки и Селидово было народное воодушевление. Многим казалось, что ещё поднажать — и всё закончится. Не закончилось. Люди в тылу раньше говорили, что устали от войны. Теперь даже не говорят, потому что действительно потратили колоссальные мегаватты нервной энергии. Поэтому всякий нынешний сбор для меня и моих коллег — прежде всего преодоление внутреннего сопротивления. Надо вначале самому зарядиться силой, чтобы потом передать её по проводам всем остальным. Но, так или иначе, мы выдерживаем график. Не знаю, как остальные волонтеры, мы давно за гранью нервного и физического истощения. Но… Стыдись, Даниэль Всеволодович! Это ты устал? Это мы, воркуешь, устали? Это парни там устали! И если мы им не поможем, то, может статься, никто им не поможет. У всех свои «подшефные».  Только лишь спасенные жизни наших бойцов имеют смысл. 

— На что обычно собираете? Чего чаще всего не хватает на фронте?

— Ничего оригинального. Всё, как у всех. У каждого сезона «своя мода». Продолжая метафору, есть haute couture и есть prêt-à-porter. Если первое — высокотехнологичные и дорогие «прибамбасы», то второе — повседневные шкурки Войны. Как и в моде то, что было «актуальным» в прошлом сезоне, в этом уже анахронизм. Так с РЭБом, бронеплитами, антидроновыми ружьями, тепловизорами, ДТК и пр. Но мода возвращается на новом витке войны. Так что, всё как у всех.

— Кому в основном помогаете?

— Всем не помочь. У нас пять подшефных подразделений. И по нашим сборам — это очень и очень много. Есть внутренняя очередь. Отказаться и перестать кому-то возить нельзя. Бойцы ждут и надеются на нас. Иногда приходится ждать те самые «три месяца». Например, разведке на Херсонском направлении мы с нашими читателями и подписчиками собирали столько на ночной «мавик». Он дорогой. Но тут важно, что парни этих подразделений для нас свои, уже братья. И это не пошлая метафора. Это ощущение единой крови. Возможно, это кровь нации, текущая в каждом из нас, так резонирует. Кровь — это вообще материя, принадлежащая не только этому времени. Это скорее колея времени, дорога, по которой в оба направления проносятся чувства, эмоции, надежды, память, наконец.

— Почему, на Ваш взгляд, так много сегодня ложится на плечи волонтеров?

— Потому что волонтёры — это народ. Вот и весь ответ. Народ тащит на себе неудобные ящики с войной. Кто от третьей линии до передовой, а кто из глубоко тыла до ПВР. Или вы думали, что я начну рассуждать на тему эффективности, обязанностей государства и так далее? Государство — это мы. Больше никого не будет. Это надо единожды принять, и станет ясно и просто. Остальное от лукавого.

— Почему наша интеллигенция, по большей части находится в оппозиции к власти и к самой стране?

— Много на эту тему можно рассуждать. Помню, как ещё в «мордокниге», когда в неких сообществах литераторов речь заходила обо мне, то звучало: «эта сервильная мразь Орлов». Прямо как звание! Мне нравится. Ну, упрощают люди то, что не способны понять. Это нормально. Странно ходить и агитировать. Вообще, я заметил, что если и случаются декларации собственных жизненных принципов, то они всегда звучат неестественно, словно лозунги. Такая весьма пошлая абстракция истинных чувств. Вообще, человечество изобрело искусство, чтобы признаваться в любви. Прочие разговоры о любви к женщине ли, к Родине или к матери — только произнесение речевых формул. Чувство любви нельзя выразить, называя его «любовью». Любовь — фигура умолчания, главная фигура бытия. Ну а что интеллигенция? Это, собственно, кто? Скажу жестко: русская интеллигенция всегда со своей страной. И власть тут не при чем. Власть меняется, а страна наша остается нашей страной. Становясь в оппозицию не к власти (тоже очередная абстракция), а к самой России, ты тут же лишаешься морального права считаться русским. Коллаборационизм — это вообще очень болезненная и любопытная тема для исторических исследований. Но это потом. А пока тот, кто против моей родины — это просто враг.

— Каковы сейчас Ваши отношения с Союзом Писателей?

— Замечательные. Я всех люблю. Меня все любят. У нас масса совместных планов и самые прекрасные перспективы. Ура русской литературе!

— Ну а серьёзно?

— А я серьёзно. Но это вопрос скорее внутрицеховой. Не всё должно выносить на общественное обсуждение, поскольку что ни скажешь — всё станет поводом для улюлюканья и стрельбы жёванной бумагой. Но извольте. В 2012 году я вступил в Союз Писателей Санкт-Петербурга. Тогда в нём были те, кто ныне уже больше не живёт. Я любил и уважал этих людей. Друзей у меня в Союзе писателей Санкт-Петербурга и сейчас много. В настоящий момент я член Союза писателей России, но не очень понимаю, какого отделения. Председатель нашего, Петербургского отделения меня, видимо, просто боится. Кстати, это характеризует его исключительно с положительной стороны. Но друзей и авторов, которых я уважаю, у меня в Петербургском отделении СПР предостаточно. Вообще, в какой-то момент разделение союзов было скорее формальным. Все, кто что-то осмысленное и профессиональное делал, друг у друга были на виду и взаимно друг-другу любопытны. Писательские организации как диалектический маятник (люблю это сравнение). На одном конце — полная свобода вплоть до перверсий, на другом — монашеская строгость, стремящаяся к демонстрации стигматов и игр в строевой формализм. Как говорят мои друзья-бойцы: «Надо как-то пропетлять». Не всем удаётся. Я своим ученикам постоянно твержу: «Чувство меры — величайшая добродетель писателя». Писатели — в принципе индивидуалисты. Это в писательской природе. Зная, что в обсуждениях и согласованиях проходит вечность, иной раз просто беру и делаю. Многих это раздражает. Я их понимаю.

— А что за история с тем, что принципы, продекларированные «Союзом 24 февраля», участником которого вы являетесь, приняты за основу программы обновленного Союза Писателей России? Не ревнуют коллеги?

— С чего бы ревновать? Мы же не проповедовали нечто еретическое и сверхуникальное. Всё, о чем говорят и пишут члены неформального движения патриотически-настроенных литераторов «Союз 24 февраля», давно назрело. Большинство коллег думает ровно так же, только связаны путами корпоративной… Ладно, назовём это «этикой». А мы не боимся, не стесняемся и не отступимся, поскольку у нас всё тот же принцип — нет никого кроме нас. Мы — последние, кто может. Самонадеянно? Отнюдь. Смешно, когда кто-то из конформистов кричит, мол, «они рвутся к власти!» Бред полнейший. Мы, наоборот, от этого бежим. В отличие от неназванных, мы находимся на пике творческой формы, нам не до управления литературой. Нам, пардон, писать надо. Повторюсь: «Руководить писателями — что кошек пасти».

— Вернёмся к более понятным для нашей аудитории вопросам. Почему многие не хотят замечать, что сейчас Россия фактически находится в состоянии глобального военного конфликта? Это защитная реакция организма?

— Думаю, вы правы. Это естественная реакция человеческой психики. Мне и добавить нечего. Что дальше? Жить и делать своё дело, не дожидаясь, когда остальные тоже очнутся. Слишком долго исподволь пестовались слабость и индивидуализм. Но вообще, может быть, всё нормально и русские просто «долго запрягают».

— Сейчас многие начали говорить о том, что «Z-патриоты» работают за государственные гранты. Каково Ваше мнение по этому поводу?

— Не люблю этот термин. Ещё больше мне отвратительно название «Z-поэты». Режет ухо. Что касается русских патриотов, то мы работаем из чувства ответственности за свою Страну. Если Страна считает, что мы правильно поступаем и помогает в нашей работе финансово, это прекрасно. Я недостаточно ещё делаю для победы, потому денег от государства не получаю. Но если Страна решит помочь, например, нашей с товарищами инициативе «Писатели-фронту!» транспортом или ремонтом, или ещё чем-то практическим, то буду благодарен. Не постесняюсь помощь принять. Пока нам (не нам, а через нас бойцам) помогают наши читатели и подписчики. Низкий им поклон!

— Кто участвует в инициативе «Писатели-фронту!»?

— Начинали мы с поэтом и мыслителем Андреем Полонским в конце 2022 года. К сожалению, он скоропостижно скончался в августе. Оторвался тромб. Для нас это стало трагическим испытанием.

В костяк «Писатели-фронту!» входят Дмитрий Мурзин, Арсений Ли, Алла Поспелова, Алексей Яковлев, Игорь Малышев, Анастасия Романова и Галина Березина. Регулярно участвуют в подготовке наших миссий Геннадий Рябов, Марат Исенов, Александр Чесноков (О’Санчес), Павел Крусанов, Мария Ватутина, Ольга Ерёмина, Вадим Левенталь, Игорь Караулов, Дмитрий Артис, Олег Левитан, фантасты Андрей Лазарчук и Владислав Русанов, писательница А.Г., Анатолий Попов, Алексей Ахматов и многие-многие-многие другие. Простите, если кого-то не упомянул. Волнуюсь. Я счастлив, что эти годы мы вместе.

— А Союз Писателей России оказывает какую-то помощь?

— Мы не обращались с такой просьбой к руководству Союза. Это не значит, что мы сами по себе, а Союз сам по себе. Нашей работе в руководстве Союза искренне сочувствуют. Мы и участникам семинаров для молодых писателей рассказываем о нашей деятельности, приглашаем присоединиться. Присоединяются. Вообще, писательское профессиональное сообщество нам помогает.

— Теперь несколько коротких вопросов. Нужна ли государственная идеология?

— Какая? Если что-то приличное и небанальное сразу не приходит в голову, значит, идеология не нужна. Просто ощущайте свою Родину своей и делайте своё дело.

— Многие не понимают целей СВО. Как их можно объяснить простым людям?

— Мы освобождаем свою Страну от захвативших её врагов.

— Что для вас будет Победой?

— Это не короткий вопрос. В этом вопросе скрыто многое. И вы спросили, что «для меня». Это только личные ощущения справедливости. И я, позвольте, отвечу вначале географически. Победа с точки зрения карты мира — это Империя, вернувшая свои границы по Висле, Днестру и Дунаю. Победа с точки зрения торжества исторической правды и гарантий незыблемости этих границ — абсурдно, но опять «взятие Берлина». Это какое-то наваждение. Но заметьте — только ушло поколение немцев, помнящих Вторую мировую, как всё опять в Европе поломалось. Понятно, что это хроническое заболевание. Это не лечится. Но приступ необходимо купировать.

— Ряд участников СВО пишут стихи и выпускают книги. На Ваш взгляд, кто их основной читатель?

— Те, кто привык читать и те, кто учится читать заново. Здесь очень важно не перекормить аудиторию книгами «про патриотизм». Нет ничего более мерзкого, чем чиновничий произвол в области искусства. За желанием отчитаться и только «поставить галочки» пропадает смысл литературы. И да! Ничего нельзя запрещать! Нельзя и всё тут. Цензура ведёт к необратимым для системы последствиям. Помогайте хорошему. Не знаете, что хорошее — спросите у тех, кто знает, а не просто надувает пузо выше грудной клетки.

— Когда был нанесен удар системой «Орешник», многие вокруг заговорили о ядерной войне, некоторые испугались и начали призывать к переговорам и перемирию. Хотя еще не забыты «Минские соглашения». Есть ли нам с кем договариваться и где?

— Нет. Нам не с кем договариваться. И никогда не было. Разная даже не политическая и дипломатическая культуры, а разные системы мировосприятия. Это как с грибами договариваться.

— Скоро Новый год. Чего бы Вы пожелали бойцам на фронте, тем, кто их ожидает дома и России в целом?

— Здоровья и выдержки тем, кто в тылу. Это тяжело, но важно. Солдатской удачи и тоже выдержки тем, кто на фронте. Останемся в любой ситуации людьми. Мужики, тяжело, однако мы не отступимся, но и вы не подведите. Пусть Новый 2026 год принесёт нам долгожданную Победу — залог долгого и прочного мира!

Мария Коледа