Добром презлейшему: как в Луганске пленного диверсанта Жемчугова лечили

Отвечать добром даже самому злобному врагу, попавшему в беду, — традиция русских и всех тех, кто не поражен геном русофобии. Часто этим качеством злоупотребляют, оборачивают во вред и спекулируют на нем, и все же именно оно отличает человечность русских.

Сентябрь 2015 года, на территории Луганской Народной Республики поймали украинского боевика-диверсанта, виновного на тот момент в ряде резонансных терактов, работавшего на неонацистскую СБУ и портившего жизнь молодой республике.

Отвратительно то, что пойманным был земляк, житель бывшей Украины, 1970 года рождения Жемчугов Владимир Павлович прописан на территории ЛНР (г. Красный Луч), но фактически проживал в Грузии. Его взгляды носили откровенно нацистский характер, он придерживался антироссийской политики, попал из-за своих «взглядов» на зуб иностранным спецслужбам. После недолгой «корректировки» до Жемчугова довели информацию о диверсионных группах, «партизанских отрядах», действовавших на территории Новороссии, в состав которых и включили этого горе-донбассовца.

Список его «подвигов» на гнилом поприще перечислять долго не будем, остановимся на нескольких эпизодах. Используя разные взрывчатые вещества, Жемчугов подорвал рельсы в районе Лутугино, а также уничтожил линии электропередачи в Хрящеватом. При подрыве ЛЭП в Хрящеватом диверсант лишился конечностей рук и зрения. Тут уж «нацистское счастье» ему решило изменить.

И попал этот неонацист в руки врачей «клятых сепаров». Журналистам пресс-службы Народной милиции ЛНР удалось поговорить с заведующим хирургического отделения ГУ «Луганская республиканская клиническая больница» Артаком Ашотовичем. Им удалось узнать у доктора в каком состоянии Жемчугова доставили туда, и как проходило его лечение.

«28 сентября 2015 года ориентировочно в 23.00 к нам в больницу поступил Жемчугов Владимир Павлович со множественными взрывными ранениями лица, глаз, передней брюшной стенки, нижней конечности и уже с ампутированными травматическим способом верхних конечностей на уровне предплечья. Поступил в крайне тяжелом состоянии, в состоянии травматического шока. В стационаре ему была оказана вся необходимая помощь. Были проведены срочные оперативные вмешательства всех органов и систем, которые были повреждены. После этого ему провели несколько этапных операций. Спасли его от перитонита. У Жемчугова было также ранение обоих глаз. Один глаз очень сильно был поврежден. Нам удалось частично сохранить ему зрение. Также у него были ранения уха», — рассказывает историю боевика заведующий хирургическим отделением.

Для Жемчугова не было предусмотрено какого-то жесткого режима, выделили обычную палату, как и для любого гражданина Республики. Соседей из других палат не стали оповещать о статусе данного больного, что он пленный диверсант. Необходимую помощь боевику оказали вовремя, и жизнь удалось сохранить. Знакомым и родственникам к нему разрешили доступ.

«С ним работала, наверное, чуть ли не вся наша больница: микрохирургия глаза оперировала; ЛОР-отделение восстанавливало ему слух, оперировало; травматологи работали, сформировали культя конечностей; хирурги работали по поводу множества ранений, травматологи также работали над мягкими тканями нижних конечностей. То есть над ним работала вся больница. После нас мы перевели его в ожоговое отделение, где ему делали пластику передней брюшной стенки, потому что были обширный раневой дефект, который не заживал. В общей сложности он перенёс около десятка операций. Длительный период реабилитации был. В принципе, даже если бы не произошёл обмен, то мы собирались совершить плановую реконструктивную операцию. После операций у него образовалась грыжа, мы планировали делать ему пластику, специальную сеточку для него заказывали. То есть все эти моменты мы обсуждали. И с его стороны, по отношению к нам, я не увидел ни одного негативизма. Он был очень благодарен. Он и медсёстрам, и санитаркам говорил: «Девочки, я вам всю жизнь буду благодарен», потому что он даже не мог кушать сам. Его кормили с ложечки наши санитарки, день через день купали его, потому что он сам себя не мог обслужить. Он у нас всегда был подстрижен, выбрит. То есть с нашей стороны отношение было самое добродушное», — рассказал Артак Ашотович.

«У него постоянно пересыхали роговицы. Нужно было капать искусственную слезу. В больнице у нас такого препарата не было. Я принес это лекарство из дому – мой отец такими пользовался. Я ему приносил и девочки закапывали ему глаза. Чтобы хоть как-то таким образом облегчить его состояние», — продолжил он.

В больнице этот сложный пациент пробыл около 8-ми месяцев. Персонал за время лечения пообвыкся с ним.

«За все 8 месяцев пребывания «под арестом», Жемчугов не покидал больничной палаты, все его «заточение» проходило под опекой и заботой врачей. Когда он уходил, это было большой неожиданностью для нас. Когда Жемчугов уходил, то говорил, что будет ещё благодарить наших санитарок, которые ухаживали за ним. Что непременно найдет людей, через которые напишут благодарственные письма. С его стороны я не видел никакого негатива по отношению к нашему персоналу, лечебному учреждению», — отметил врач.