Доклад о работе разведотдела Юго-Западного фронта в тылу врага в районе Кировограда в 1942-1943 годах

Доклад «Корреспондент» о выявлении оперативного командования Р.О. Ю.З. Ф. в тылу противника в период с IV-1942 г. по XII-1943 г. в районе Кировограда

Павлова М.Н.

В данной статье представлен подробный доклад о выполнении оперативного задания разведывательного отдела Юго-Западного фронта в тылу врага в районе Кировограда в период с апреля 1942 по декабрь 1943 года. Автор рассказывает о подготовке к вылету, легенде прикрытия, организации и налаживании радиосвязи, вербовке осведомителей, сборе разведывательной информации о военных объектах, движении войск и оборонительных сооружениях противника. Особое внимание уделено условиям жизни и административному устройству оккупированной фашистами территории, методам маскировки, действиям нелегальных групп и психологическим и материальным трудностям агента в тылу врага. Статья является важным свидетельством самоотверженности советских разведчиков и помогает понять реальные условия борьбы в оккупированных районах в годы Великой Отечественной войны.

После того, как я окончил школу радистов в городе Воронеж, Развед-отдел Юго-западного фронта меня отослал на выполнение оперативного задания в тыл противника в район города Кировограда.

По приказу подполковника товарища Ряпалова я был назначен помощником-радистом резидента Передерия Федора, по кличке «Силин», и парашютным десантом в ночь с 24 на 25 апреля 1942 года должен был отправиться в район Знаменки.

После приземления я должен установить связь с центром по радио, сообщить в центр о приземлении, устроиться на место жительства в Кировоградском районе и выполнять поставленную перед нами боевую задачу:

1. Освещать военные объекты Кировограда: склады боеприпасов, склады воинского снабжения, химические склады и т.д.
2. Установить наличие в районе Кировограда аэродромов и посадочных площадок для самолетов. Регулярно сообщать об их действиях, восстановить расписание взлета и посадки.
3. Следить за перевозкой воинских частей, воинского снаряжения и боеприпасов по железной дороге в районе Кировограда.
4. Следить за передвижением и направлением воинских частей и соединений по грунтовым дорогам района г. Кировограда.
5. Узнать какие оборонительные работы производятся немцами на р. Ингул.
6.  
7.  

Связь с центром по радио (основная)и с самолетом (вспомогательная, в случае не установления связи по радио). Связника с ценными документами направлять «Полковнику Зайцеву».

Когда части Красной Армии будут в 7-8 км. от Кировограда; мы должны оставить завербованного человека «Полковнику Тутыхину», а сами передвинуться в Умань. Для успешного выполнения оперативного задания завербовать себе осведомителя.

В апреле 1942 года я получил приказ от ст. лейтенанта Мищенко по радиосвязи: после приземления немедленного установить связь с центром. В этом приказе я получил расписания работы и основные кодовые фразы. В приказе было указано: если в десятидневный срок я не установлю радиосвязи с центром, дальше должен действовать по приказу подполковника товарища Ряпалова.

В приказе подполковника Ряпалова были указаны условные знаки связи с самолетом в том случае, когда не будет установлена связь по радио.

После этого я с капитаном Росновым разрабатывал себе легенду и оформлял ее документы. В легенде: я, Нечиторенко Иван Григорьевич, уроженец Любомирка, Александровского района Киевской области, родился 23 июня 1921 г.. Перед войной 1941 года проживал в г. Черкассы, после переехал в Днепропетровск, работал на заводе №16. Во время войны, когда Днепропетровск заняли немцы, я попал на территорию Кировоградской области, где хотел устроиться на работу. Согласно этой легенде, получил пятигодичный советский паспорт. Для работы от капитана Роснова получил 10 рублей советскими деньгами и 500 марок немецкими. Две карты: одна -района Знаменки, вторая- района Кировограда. Отдал ему свои документы: комсомольский билет, кандидатскую карточку в члены ВКП(б).

После этой подготовки меня вызвал подполковник Лунин, у которого я получил парашют. Упаковал свою радиостанцию и питание, подогнал к себе парашют — и на этом закончил свою подготовку.

24 апреля 1942 года меня вызвал полковник Тутыхин и сообщил, что сегодня ночью я должен парашютным десантом на самолете доставиться в район Знаменки.

В своей беседе со мной Тутыхин напомнил мне основные положения моей работы, и я отправился на Воронежский аэродром. Оттуда вместе с другими товарищами улетели на транспортном самолете по своему назначению.

Приблизительно около 4 часов утра 25 апреля в лесу Чута, севернее ст. Знаменка, я и Передерий приземлились удачно. После приземления на мои три свистка пришел Передерий. Посоветовавшись, мы порезали свои парашюты и спрятали их в лесу. Потом забрали рацию и питание к ней, а также свое продовольствие и ушли в глубь леса. Нашли удобное место, на всякий случай и остановились до установления радиосвязи с центром и выяснения обстановки, в которую попали.

Было уже украинское утро. Дождь доходил до высшей кульминации. Я под кучерявым дубом развернул свою рацию и принялся за установление связи. Но дело не вышло — связи с центром не было, я их не слышал. Пришлось попробовать все варианты подготовки рации к работе. И наконец, на 3-й день после приземления мне удалось установить нормальную связь с центром. Мы обменялись радиограммами. Сообщил о своем приземлении. Запросил как, меня понимают по радио. Получил ответ, что по радио понимают меня хорошо и приветствуют с удачным приземлением. За это время, при опросе местных жителей, мы узнали о своем месте нахождения и обстановке, в которую попали, о местной власти и условиях жизни. В один из дней вышли на окраину леса, имея при себе оружие на всякий случай и заготовленные документы. Решили пойти в дом лесника напиться водички и что-нибудь узнать. Когда пришли, оказалось, что в доме никто не жил. Вышли на дорогу, сели и закурили. Идут дорогой три бабки и одна девушка. Когда они подошли к нам, мы поздоровались. Я спросил их: «Куда бабки идут?». Они ответили, что идут на Заломы. Зная местность, мы сразу сориентировались, где находимся. На их вопрос: «Куда мы идем?» Мишка мой просто ответил, что обходим лес. После мы еще прошлись до построек Чутянского лесничества. Здесь я напился водички из колодца и сел отдохнуть.

Мишка вступил в разговор со стариками. У лесничества мы спросили дорогу на Заломы и пошли этой дорогой в лес. После этого продолжили маршрут движения до села Высшие Верещанки, где жил мой отец. Двигаясь вместе с аппаратурой большей частью ночью, а днем уходили в разведку.

Интересно отметить встречу с одним стариком днем в лесу. Когда мы ходили в разведку, избирали лучший путь движения в лесу, а ночью забирали с собой рацию и питание и двигались вперед. И однажды днем встретили старика. Он испугался. Мы решили расспросить его о местной части, полиции и условиях жизни. Старик сначала дрожал, а потом немного успокоился и дал ответы на поставленные перед ним вопросы. В конце он предупредил, что в лесу надо ходить осторожно, а то полиция может арестовать. Дали ему покурить советской махорки, и старик ушел.

В ночь на 1 мая мы с рацией находились на подступах к селу Высшие Верещанки. Я сам пошел в дом моего отца, где рассказал, что я представитель советской власти, и со мной еще один товарищ.

Отец, как идейный сторонник советской власти, был доволен тем, что его сын выполнял боевую задачу командования Красной Армии. Он разрешил устроить на его квартире рацию. После встречи с родными я возвратился к месту ожидания друга. Забрали рацию и питание и пришли в дом моего отца. О нашем приходе местные жители не заметили. В доме сразу спрятали рацию и все другие вещи. После мать приготовила вечерний ужин. Во время ужина отец, хорошо зная обстановку, посоветовал, как вести себя среди населения, как устроиться на место жительства и как достать документы.

Я должен объявиться среди местного населения как военнослужащий, прибывший из германского плена, без каких-либо документов на свою рацию.

После нужно сходить в сельскую управу, зарегистрироваться и получить в райполиции немецко-германский паспорт. На своем пути из германского плена я встретил товарища Мишку, который идет в город Первомайск к своему дяде.

Целый день 1 мая ко мне приходили товарищи, соседи, родные и пытались расспросить меня, где бывал, что видел, кого встречал из своей деревни.

В этот день моя фантазия доходила до самой высшей точки. Вечером, когда «прием» кончился, я был словно пьян: в голове шумит, а в глазах -туман.

После этого я остался у отца и установил связь с центром, сообщив, где устроился на место жительства. 2 мая я отправил резидента в Кировоград для того, чтобы устроиться там на место жительства. С ним выработали план действий и связи между нами: отправляясь резидент в Кировоград должен действовать по своей легенде, двигаясь по маршруту: Высшие Верещанки -Красноселье — Михайловка, Елисаветградка- Треповка-Кировоград.

Проходя через Михайловку, где жил мой дядя Вася, резидент должен был зайти к нему и сообщить, что их племянник Ваня, сын Григория Геннадьевича вернулся из плена. Этим будет подтверждено, что резидент благополучно прошел Михайловку и отправился дальше по маршруту.

Для того, чтобы я знал находится ли резидент в Кировограде, по прибытии он должен был зайти в городскую уборную, на базарной площади и на первом отделении у правого фасада дверей вырезать крест с внутренней стороны. Если креста не было, значит резидента в Кировограде нет.

Я должен был прийти Кировоград 15 мая для личной встречи с резидентом. Для этого было условлено время и место встречи. Точно не помню время, но знаю, что встреча должна была состояться до 20 мая: первая встреча на улице Ленина, вторая — на вокзале, третья — у третьего дома по правой стороне улицы при входе в Кировоград.

Если по какой-либо причине встреча не состоялась, зная мое точное место жительства, резидент должен прийти ко мне.

Встреча произошла успешно. Через несколько дней я в сельуправе получил бланк на право получения паспорта. Имея просто по случайности фотокарточку, получил паспорт сравнительно быстро. (Считаю, что уходя на задания, нужно иметь запасные фотокарточки). После получения паспорта я стал себя чувствовать, как местный житель.

Резидент, насколько мне известно, был больной. Он лежал в больнице в г. Кировограде и получил справки о своей болезни, кроме того имел при себе советский пятигодичный паспорт и справку от военкомата, что он не военнообязанный (выданы капитаном Росновым) зарегистрировался на бирже и поступил в местную сельскую полицию.

В районах: Александровском, Елисаветоградском, Знаменском, Чигринском были и другие легализационные возможности. Именно имея при себе немецкий пропуск об отпуске из лагеря военнопленных или на право прохождения на родину, либо если раненый или больной и направленный из лагеря на работу в сельский район. С таким пропуском можно в прайаляндвирте получить направления на работу в громадском дворе, где была возможность устроиться на место жительства по своему желанию.

В последнее время, когда много было эвакуированных с левого берега реки Днепр легко было устроиться, имея при себе эвакуационные справки и другие документы того района, где жил до эвакуации.

В это время, приблизительно за два месяца до освобождения этих районов Красными войсками, были введены регистрационные бланки. Местному населению выдали бланки формою 5 на 6 см, на которых были написаны инициалы и порядковые номера по селу, с обратной стороны- печать сельской управы. Этот бланк надо было носить на видном месте. Кроме того, там, где стояли немецкие войска, был аресткомендант, выдававший пропуска на право перехода с одного населенного пункта в другой.

После того как я и резидент легализовались и устроились на постоянное место жительства, приступили к выполнению оперативного задания. Сначала я по радио передал капитану Роснову, какие документы мне пришлось достать и как прошла легализоваться. Установили в г. Кировограде базу резервов, склад боеприпасов и передал эти сведения в центр. Обследовали реку Ингулец, сообщили, что немцами на этой реке не производится никаких оборонительных работ.

Наблюдая усиленное движение воинских частей по железной дороге Кировоград-Знаменка, сообщил, что необходимо разбомбить железнодорожный мост через реку Ингулец. А также железнодорожный мост через реку Ингулец возле станции Цибулево. Добытые сведения об Кировоградском аэродроме- установленное расписание взлетов и посадок самолетов, количество находящихся на нем самолетов, а также результаты бомбежки аэродрома советскими самолетами — были переданы по радио в центр. Передал в центр сведения о продвижении и направлениях воинских частей и соединений по железным и грунтовым дорогам района Кировограда.

Передавал информацию в центр о новых законах и приказах на оккупированной территории, издаваемые оккупационными войсками и властями, включая закон о замене советских денег немецко-украинской валютой и «новый земельный лад». Кроме того, в полученных радиограммах от центра ставились новые задания: для успешной работы нужно завербовать двух осведомителей — одного в Знаменке и второго в г. Кировоград. Следить каждые десять дней, сколько орудий, танков и вагонов с боеприпасами и в каком направлении перевезено через станцию Знаменка по железной дороге.

Для выполнения этой задачи я завербовал осведомителя — Гарбатюк Людмилу Петровну, проживающую в с. Дмитровке Знаменского района, которая работала в подпольной большевистской организации, которой руководил бывший секретарь Кировоградского обкома партии ВКП(б) товарищ Скирда. Эти задания подготовлены к выполнению, но, когда питание к рации не стало, я уже не мог передавать сведения в центр.

В другой полученной от центра радиограмме была поставлена задача: узнать знаки на машинах химических частей. Не обнаружив в районе химических частей, я не смог узнать их знаки.

Для успешного выполнения задания я вербовал людей, подбирал только идейных, верных делу нашей большевистской партии Ленина- Сталина.

Вербовка основывалась на продолжительном изучении человека, и, если идеи наши едины, я поручал отдельную задачу, объясняя её значимость. Так были мною завербованы, кроме Горбатюк Л.П., Воробьенко Василий Мефодьевич- директор Иловайского сельскохозяйственного техникума, который, кроме выполнения моего задания, создавал мне условия для работы во время моей учебы в техникуме.

Гречка

Гречка Михаил Оврамович, проживающий в с. Высшие Верещанки, работал садовником в колхозе имени «Шевченко». Я завербовал его связником между мной и центром, но из-за отсутствия материальных средств и документов использовать не удалось.

Кульосиник Данило Кириллович — проживающий в этом же селе, работал в колхозе «Шевченко» табаководом.

Мои родители: отец- Григорий Игнатьевич; мать – Фекла Яковлевна; сестра- Вера Григорьевна обеспечивали мою работу на радиостанции.

Нормальная работа в резидентуре продолжалась до января 1943 г. Когда питание у меня стало на исходе, я сообщил в центр и просил прислать батареи. В ответ получил радиограмму: «Сообщите место выброски груза и сигналы связи с самолетом». В ответной радиограмме я сообщил место выброски- северо — западнее села Цветное. Сигнал-три костра.

Ответную получил: следите за грузом в ночь с 1 на 2, с 3 на 4, с 5 на 6, с 7 на 8 января 1943 года в московское время с 22 до 24 часов. Я сообщил, что груз принимаю согласно радиограмме. Заранее подготовил и в указанное время ожидал связи с самолетом. Но время пришло, самолета не было, груза я не получил, питание совсем село. Передать по радио в центр, что груз не установлен, я не мог. Со своей стороны считаю, что виновником оказался центр так как связь оборвалась из-за питания. Питания с местных ресурсов достать не удалось.

Связиста послать в центр я не смог по причине отсутствия документов (в основном пропусков) на право проезда по железной дороге и из-за нехватки материальных средств. Нужны были деньги, которых негде было взять. Сам лично зарабатывал ничтожные копейки, которых едва хватало на проживание.

Некоторое время мы с резидентом ожидали от центра связника. Когда я учился у полковника Тутыхина, он говорил, что центр должен знать, где именно и точно устроился на место жительства. Об этом я сообщил сначала из дома своего отца в с. Высшие Верещанки, а потом, когда жил в с. Шамово, Знаменского района, также известил центр. Поэтому центру было известно о моем месте жительства.

Во время личной встречи с резидентом в июне 1943 года в доме моего отца мы пришли к решению: установить связь с центром. Я должен составить себе легенду, по которой должен перейти линию фронта на сторону Красной Армии и сообщить в центр необходимость установления связи. Это я должен был выполнить в двухмесячный срок.

Резидент отправляется в Кировоград и продолжает работу. В случае не установления связи с центром в двухмесячный срок я и резидент обязаны перейти линию фронта.

Если резиденту что-нибудь случится (возможно, как в июле 1942 года, когда резидент попался по мобилизации рабочей силы в Германию — об этом он подробно рассказал мне в письме, оставленном в почтовом ящике, которое я приложил к своему докладу. В Кировограде было два почтовых ящика. Основной- уборная по ул. Карла Маркса, которая была на ремонте, а запасной — уборная на базарной площади, в котором ничего не было.

Перед моим переходом линии фронта мне не удалось пробраться в Кировоград. Угрожала опасность ловли людей на работу в Германию. Кроме этого, при переходе между населенными пунктами, нужно было иметь пропуск от посткоменданта. Поэтому последнее место нахождения резидента не известно.

8 декабря 1943 года я перешел линию фронта на участке Александровского района Кировоградской области из с. Великие Верещаки, где отступающие немецкие части снимали оборону в с. Цветное, которое освободили части Красной Армии.

До 21 декабря находился в предварительном заключении в отделе контрразведки 4 гвардейской армии к полковнику Воронцову в г. Чигрин, который направил меня в РО 2-го Украинского фронта. 22 декабря был в отделе контрразведки 66 дивизии.

Поскольку часть Высшие Верещаки, где стояла радиостанция, была освобождена Красной Армией, я забрал рацию и отделом контрразведки дивизии был направлн в отдел контрразведки 2-го украинского фронта. 30 декабря прибыл в РО 2-го Украинского фронта.

Условия моей жизни на оккупированной территории в период выполнения оперативного задания.

Управление и местная власть.

В деревнях колхозы остались прежними, но не носили уже названия колхозов, а назывались и грамадскими дворами.

Разница была в том, что при советской власти все колхозные прибыли делились между колхозниками, а в громадских дворах при немецкой власти члены громадских дворов получали хлеб по государственной норме, а все прибыли шли государству, и то эту норму выдавали, если продовольствия было в избытке.

По новому земельному закону рейсхомисара для восточных областей громадские дворы делились на группы — десять дворов в каждой.

Главой громадского двора был старший или проводник, имевший в подчинении бригадиров, заместителя и бухгалтера.

Село подчинялось старосте и сельской полиции. Старостой с. Высшие Верещанки был Лука Петрович — предатель и изменник Советской Родины. Начальнику сельской полиции Чубенко Петру подчинялись сельские полицаи: Камбал В.К., Моргульский Т.И., Савченко Н.И., Даниленко Олас, Кононенко Григорий, Сыворотка Григорий и Слержаренко Иван.

Сельское начальство подчинялось штиц-пункту (сельскохозяйственному опорному пункту), который объединял несколько сёл. Главой штиц-пункта был немец — командант Штайез, имевший при себе переодетую женщину Ельзу. При штиц-пункте была контора. Бухгалтером был Шпиловый; при нём работали писари. Был также старший агроном штиц-пункта пан Павловский и участковый агроном Андрей Григорьевич Мальованы.

По выполнению государственных поставок молока, масла был референт пан Крымский. Все эти работники подчинялись крайляндвирту пану Швизову, который был в Александровке. Ему подчинялись старшие райуправы или бургомистр и районное земельное бюро.

Крайляндвирт подчинялся гевитскомиссару. Александровский губернский комиссар Лангс объединял четыре района: Александрийский, Елисаветградский, Чигринский и Каменский. Губернский комиссар подчинялся генеральному комиссару города Николаева.

Генеральный комиссар подчинялся районному комиссару для Украины Ерику Поху, который находился в Ровно. Сельская полиция нескольких сёл объединялась в шуц-пункт, шуцманский пост. Шуцманские посты подчинялись районному комиссару; начальником Александровской районной полиции был пан Закревский.

Районная полиция подчинялась повитовой полиции; начальником Александровской повитовой полиции был пан Филоменко. Службой полиции руководили немецкая жандармерия, гестапо, охранные отряды «СС» и «СД».

Порядки, которые устанавливали немецкие варвары на оккупированной территории, были настолько ужасны, что до сих пор не знает история человечества. Для этих разбойников не было предела издевательствам над мирным населением, не говоря уже о работниках советской власти.

Если человек вызывал малейшее подозрение — его ожидали мучения, розги, виселица или расстрел. Еврейские погромы грозили по всей Украине. После таких погромов были облавы. В последнее время очередь дошла и до крестьян.

Проводя грабительную политику, немецкие захватчики уничтожали мужское население, если оно не успевало эвакуироваться — считая, что при отходе Красной Армии каждый возьмёт в руки оружие и будет мстить. Кровь за кровь, смерть за смерть.

Чтобы этого не допустить, гитлеровские захватчики считали нужным истреблять мирное население при отступлении.

Но история своё возьмёт!

В борьбе с партизанами уничтожали жилые села и хутора. Постройки сжигались, население истреблялось, теряя человеческую совесть. Мужчин и женщин расстреливали, грудных младенцев кололи кинжалами, детей и молодёжь живьём закидывали в колодцы и бросали гранаты. Всё добро населённых пунктов забирали. Такой жертвой стали Вдовин хутор и Буда Александровского района. Истории выживших жителей вызывают ужас. За это тоже отомстим немецким оккупантам! Наша кровь даром не пройдёт.

Место жительства

С мая 1942 года я проживал в с. Высшие Верещанки Александровского района Кировоградской области, работал в колхозе имени Шевченко на разных работах. В это время проходила регистрация населения в с. Трылесы. Для регистрации я получил справку с колхоза, что работаю на разных работах в колхозе. С целью маскировки я не регистрировался.

Когда началась вербовка населения на работу в Германию и для лучшего выполнения задания, в октябре 1942 года я поступил в Шамовский сельскохозяйственный техникум Знаменского района. Учился на 3 курсе, проживал в общежитии техникума. Работать на рации приезжал в с. Высшие Верещанки.

В апреле 1943 года закончил техникум, переехал снова в с. Высшие Верещанки. От бюро труда Александровского губернского комиссара получил направление на работу участковым агрономом в одном из штиц-пунктов Елисаветградского района, но за отсутствием мест работу не получил. Вернулся в с. Высшие Верещанки и работал в колхозе рядовым. Летом 1943 года устроился агрономом-практиком в колхоз №2 им. «Шевченко» в с. Высшие Верещанки и работал до перехода линии фронта.

Выводы:

1. Уходя на выполнение оперативного задания, я точно не представлял его содержания, не имел точного представления о агентурной обстановке в районе. Подготовленные документы и сама легенда оказались недостаточными.

2. Считаю, что перед уходом на задание необходимо подробно изучать обстановку района, где предстоит работать.

3. Материально я был плохо обеспечен. Затруднения были с материальными средствами. Считаю, что моё начальство не учитывало простого марксистско-ленинского положения, что человеку, прежде чем заняться политикой, надо одеться и получить средства к существованию. Правда, проживая в тылу противника, я лично такого мнения. Это нужно устранять и использовать по материальным благам. Но мы были очень «мирные люди». Поэтому у меня пожелания к партизанским действиям, так как там есть возможность выступить с оружием против немецких солдат и офицеров, показать, что наше дело правое. Враг будет разбит! Победа будет за нами!