Фаина Савенкова: «Патриот – это не тот, кто подстраивается под повестку, а тот, кто любит свою Родину»

Фаина Савенкова — русская писательница, эссеист, драматург. Член Союза писателей ЛНР. Творчество Савенковой отмечено различными наградами и премиями. Живет в Луганске. В данный момент ей всего 15 лет.

— Фаина, здравствуйте! Вы, в столь юном возрасте, уже и писательница, и эссеист, и драматург. Расскажите о себе, пожалуйста!

— Много о себе рассказать я не смогу, наверное. Я действительно пишу книги и пьесы. Живу в Луганске. Кажется, это и все.

— Скажите, как вам запомнились события 2014 года?

— Как уже много раз говорила, тогда мне было 5 лет. Все, что я запомнила — это обстрелы, испуганные родители и сырой, темный подвал. Еще помню, что мы шли с мамой от бабушки домой. Транспорта не было, поэтому приходилось ходить по 5 км в одну сторону, пешком. Это тяжеловато для ребенка 5 лет. Мы шли домой, на мне еще была шапочка с котятами и я что-то с умным видом рассказывала маме. К нам подъехала военная машина, вышли люди с оружием и без опознавательных знаков. Мы очень испугались. Ко мне подошел их командир и спросил: «Где ты живешь, девочка?» Несмотря на то, что мы не знали, кто это, я сразу же выпалила: «В Новороссии». Военный улыбнулся, вернулся к машине, а потом ко мне. В руках у него была большая упаковка «Сникерсов». Мы с братом потом долго их ели. Это время, с одной стороны, для меня, как и для всех детей, страшное, но это понимаешь сегодня, когда тебе 15. А когда тебе 5, ты не понимаешь, почему так сильно бахает, соседи по улице носятся, пытаясь спрятаться от обстрелов, а люди, несмотря на обстрелы, стоят за драгоценной водой, понимая, что могут погибнуть. Просто потому, что дома семья, которой нужна вода.

— Как вы воспринимаете налёты, обстрелы, постоянное отсутствие света, воды, еды и тишины?

— Вы знаете, вначале многие не понимали, что это самая настоящая война. Многие уезжали на пару недель, не взяв с собой вещи. Некоторым казалось, что обстрелы Славянска – это ужасно, но Донецк и Луганск они минуют, это же большие города. Понимание пришло позже. С едой у нас было нормально, но денег ходить в магазин не было. Моя прабабушка – ребенок войны, поэтому запасы крупы и огород с овощами у нас были, и здорово, что был газ. В отличие от многоквартирных домов, где после того, как пропал свет, люди выходили целыми семьями на улицу и готовили в кастрюлях на кирпичах еду для всего подъезда. Нам тогда очень повезло, что война началась именно летом. Да, не было воды и света, но это можно было терпеть — сидеть без воды и света в мороз намного сложнее. От обстрелов мы прятались в подвале. Была надежда, что это спасет. Самое жуткое время было в конце июля — в начале августа, когда ВСУ были уже почти в городе. Еще жуткий обстрел был на День шахтера, в конце августа. В то время рядом с нами прилетел снаряд. Все-таки, тишина — это удивительное состояние. Но мне запомнилось совсем другое: в ноябре у нас наконец-то включили свет. Мы с братом шли по улице и загорелись фонари. Знаете, дурацкое ощущение радости, когда видишь не новенький компьютер, не дорогой телефон, а просто включенный фонарь. И ты улыбаешься этому.

— А школа? Занятия проходили по большей части удалённо?

— Вначале школа была очная, я пошла в школу в ноябре 2014-го. А остальные ребята — кто в сентябре, кто в октябре. Удаленная она у нас началась только во времена ковида. Но после прекращения карантина в районах, где идут сильные обстрелы, до сих пор иногда переходят на удаленную форму обучения. Считаю, что это правильно – не надо подвергать детей дополнительной опасности, собирая всех вместе в одном здании.

— Что вдохновило вас писать пьесы, рассказы?

— Это очень простой, но и в то же время сложный вопрос. Насколько я помню, я сочиняла сказки с самого детства, по жизни люблю писать и придумывать истории. Так что сначала были рассказы, а потом уже пьесы. Первое время я хотела, чтобы мои тексты просто прочитали. Сейчас у меня другая задача: создавать литературу молодого Донбасса, своими романами и рассказами попытаться помочь подросткам задуматься и найти правильные решения в жизни. Это сложно. Когда ты пишешь и тебя читают — это серьезная ответственность. Мало того, что нужно написать так, чтобы читатели поверили, но ведь нужно еще и сделать так, чтобы то, что люди читают — не навредило. Поэтому я не заигрываю с читателями, а пишу так, как думаю. Без всякого лукавства. А читатель сам уже сделает вывод и примет решение.

— Вы соавтор известного писателя-фантаста Александра Конторовича. Как вы познакомились с Александром Сергеевичем?

— Мы с Александром Конторовичем познакомились в 2019 году, на фестивале фантастики «Звезды над Донбассом», в Донецке. И, наверное, он один из немногих, кто поверил в меня и предложил писать вместе. Он помог мне, как и Глеб Бобров, почувствовать, что я могу писать и могу создать что-то серьезное. Мы написали сначала рассказ для сборника, потом роман «Стоящие за твоим плечом», «Мир, которого нет» и сборник «Точка зрения».

— Сложно работать в тандеме с известным и уже состоявшимся в выбранном жанре автором? Вы обсуждаете героев книг, канву событий или повороты сюжета?

— Я могла бы поумничать, сказать, что сложно, но, боюсь, я вас разочарую: нет, не настолько сложно. Мой соавтор не давит на меня авторитетом, не показывает, что он главный. Когда все думали, что в романе «Стоящие за твоим плечом» Александр Сергеевич пишет, а я расставляю точки, они очень ошибались. В нашем тандеме есть и споры по сюжету, едва не доходящие до мордобоя, но за что я люблю и уважаю Александра Сергеевича, так это за то, что он дает мне свободу творчества, прислушивается к моему мнению. И если он не прав, то всегда признает ошибки. Также, как это делаю я. Это замечательная работа.

— С кем ещё вы соавторствуете?

— Сейчас это сложный вопрос. Мы пытались с Кристель Нэан и Александром Конторовичем начать писать роман «Четыре стены», но из-за СВО и постоянной занятости пока эта идея остается на прежнем месте. Возможно, скоро выпущу только свою книгу, но с Конторовичем мы работаем. Собираемся писать продолжение романа «Стоящие за твоим плечом»

— Вы активно пробуете себя в журналистике. С кем из известных людей уже успели пообщаться?

— Год назад у меня появилась идея сделать свою передачу, где я брала бы интервью у известных людей. Когда многие, выслушав мое предложение, перечислили все мои недостатки и хором отказали, сказав, что у меня ничего не получится, моя подруга Кристель Нэан — французский журналист из Донецка и главный редактор издания «Донбасс-инсайдер» — поверила в меня. Сегодня у нас вышло уже 70 выпусков. Нас смотрят во Франции и США, у нас есть своя аудитория. Наверное, самые запоминающиеся интервью — это с Тарой Рид, Рэнди Кредико, Максом Блюменталем и Евой Барлетт. Из наших — это интервью с Борисом Корчевниковым, Климом Поплавским, Владимиром Мединским и Сергеем Мироновым.

— Какое знакомство больше всего запомнилось и чем?

— Больше всего запомнилось знакомство со Скоттом Риттером. Он полгода по своим причинам отказывался от интервью, но недавно неожиданно согласился. Мы поговорили о его детстве, юности, он открылся для меня с другой стороны.

— Из детства вы переходите в юность. Меняется ли ваше мировоззрение с взрослением?

— Даже у Греты Тунберг сейчас поменялось мировоззрение. Так что да, конечно, меняется. Я уже не ребенок. У меня есть свои принципы, как у автора и активиста. Но меняется и само понимание, что ли. Раньше я бы написала и выложила все, что думаю. Сейчас приходится долго размышлять перед тем, как что-то озвучить в СМИ. Иногда нужно и помолчать. Появился внутренний цензор.

— Занимаетесь ли вы вопросами молодёжной политики?

— Если Вы хотите узнать мое мнение о молодежной политике, то это – одно, а если отвечать на вопрос прямо, то нет, не занимаюсь. Я рассказываю о том, как живут дети Донбасса, мы с Александром Сергеевичем ездим по школам России на различные мероприятия, рассказываем о войне в Донбассе, о творчестве. Но конкретно молодежной политикой я не занимаюсь. Я — антивоенный активист, который только сам решает, что ему говорить и писать. Но и отвечает за это, естественно, только сам. У активиста-одиночки больше возможностей для реализации тех или иных планов, в организации все решается коллективно и не всегда ты можешь сказать то, что хочешь.

— По вашему мнению, как можно сейчас вести патриотическую повестку, на чем её основывать?

Для меня патриот — это тот, кто любит свою страну, защищает ее и тех, кто не может сам себя защитить. Наверное, нужно делать больше фильмов о тех, кто сейчас принимает участие в СВО, рассказывать о героях, помнить свою историю. Думаю, это главное. Все-таки, патриот — это не тот, кто подстраивается под повестку, а тот, кто любит свою Родину.

— Прививать любовь к Родине должны родители, школа или общество в целом?

— Я думаю, нельзя привить любовь к Родине. Вопросы о любви к Родине — это такие же вопросы, как «кто должен воспитывать детей: школа, общество или родители?» Насколько я помню, нам с братом никто не прививал любовь к Родине. Я живу в своем доме, на своей земле все свои 15 лет. Этим летом у брата была возможность поступить в московский престижный вуз, но он сказал, что будет поступать в Луганский университет. Ведь кто-то должен остаться дома и учить детей, делать что-то полезное для других. Только сам человек со временем может понять, что он патриот. Можно читать книги, разговаривать с ребенком, но вырастет тот, кто предаст свою Родину несмотря ни на что. Наверное, это так же, как с предательством людей: кто-то готов быть человечным, а кто-то предает при первой же возможности, оправдываясь чем угодно – какими-то личными выгодами, ошибками или тонкой душевной организацией.

— Вы собираетесь продолжать общественную деятельность негласного детского посланника Донбасса в мире?

— Мне казалось, что я не являюсь ни «негласным», ни «гласным» посланником. Я просто по мере своих сил рассказываю на Западе о той несправедливости, что творит Украина в Донбассе. Я также поддерживаю мирных жителей Палестины, скорблю по погибшим детям как Израиля, так и Палестины, Донбасса, Сирии. Просто говорю правду и меня слышат.

— Получают ли преступления Украины достойную оценку в мире? И что вы делаете, чтобы этому поспособствовать?

— Если в начале была вера в то, что ООН и страны Запада осудят действия Украины, то сейчас понятно, что они этого делать не будут. Многие спрашивают меня, зачем я продолжаю писать обращения, бороться, ведь это бесполезно, но я считаю, что они неправы. Да, сейчас я уже не жду, что генсек ООН расплачется, увидев видео о разрушениях 7 школы в Луганске, но чего я добилась, так это того, что оппозиционные журналисты, политики и простые граждане этих стран слышат то, что я говорю. И таких людей становится все больше. Да, это долгая и сложная работа, но она идет.

— Много ли помогают такие институты, как Генассамблея ООН, ЮНИСЕФ и прочие?

— В прошлом вопросе я говорила, что такие организации сейчас похожи на слепых, глухих и немых. Им совершенно безразличны и погибшие дети, и все остальное.

— Пиар на теме Донбасса и СВО среди медиа-персон, которые недавно и слышать об этом не хотели, как вы воспринимаете?

— Это очень болезненный вопрос. С началом СВО к нам потянулись все деятели культуры. И все бы ничего, вроде бы так и должно быть, но я понимаю, что многие делают себе карьеру на теме Донбасса и СВО. И все же я стараюсь замечать не их, а тех, кто приезжал и приезжает к нам с 2014, кто поддерживал издалека, не имея возможности приехать лично. Они настоящие. И для них это не пиар, а норма жизни — поддержать слабых, не боясь за свое будущее.

— Русская культура переживает изменения. По вашему мнению, они позитивные или глобалисты её портят?

— Ну, я не маститый писатель, чтобы серьезно рассуждать на эту тему, поскольку только начинаю свой путь. Сложно сказать. Пока я вижу, что из нее уходят те, кто против СВО и начинается повальное написание романов и фильмов об СВО и войне в Донбассе. Хорошо это или плохо – покажет время. В любом военном времени были писатели, которых читает вся страна. Надеюсь, и у нас скоро появится новый, свой Симонов, который прошел через войну и сможет рассказать о мужестве и подвигах, которые остались в тени, о силе духа русского солдата, о том, как остаться человеком, пройдя через ад.

— Что для вас «Русский мир»?

Самый сложный и простой вопрос одновременно. Жить на своей Родине, не боясь говорить по-русски. Читать книги, которые хочешь, и не бояться, что за это тебя арестуют или убьют. Просто — быть человеком.

— Какие планы на жизнь и литературу?

Скоро наконец выйдет роман «Кодовое имя «Марта»». Начало СВО помешало его написать быстро, но скоро он будет готов. Приступаем к продолжению романа «Стоящие за твоим плечом», я хотела бы начать писать свою книгу повестей и пьесу, если будет свободное время. В проектах ничего не меняется. Мы также будем ездить по школам и рассказывать о Донбассе. Планы в журналистике — к концу года я должна подписать первый в моей жизни контракт с новым изданием в Донбассе. Буду работать аккредитованным журналистом с Кристель Нэан. Ну и поучаствую в съемках фильма о детях Донбасса у режиссера Клима Поплавского и РТ.

— Вы общаетесь или выделяете как-то для себя известных сверстников-иностранцев?

— Да, я немного общаюсь с детьми из других стран, но не выделяю специально кого-то. Недавно я познакомилась с девочкой-активисткой из Сирии — Иман Али. Она очень много делает для Сирии, мы с ней дружим, и я делала с ней небольшое интервью.

— Удаётся пообщаться неформально с друзьями или поклонниками творчества?

Это ошибочное мнение, что у меня нет времени на общение со сверстниками и читателями, будто я очень занятая и важная. Конечно же, общаюсь. Но когда есть такая возможность, признаюсь.

— Успеваете уделять время отдыху и хобби?

— Самое мое большое желание — это полениться и поспать, но не всегда это получается. С хобби все нормально: смотрю фильмы, дорамы, читаю. Все это происходит, когда у тебя уже «закипает» мозг от информации и хочется отвлечься.

— Как домашние воспринимают вашу деятельность?

— Больше всех недовольны собака и коты, когда я уезжаю. Ну, а брат и родители мне помогают, хотя вначале они, конечно же, были недовольны, считая, что ребенок не должен жить взрослой жизнью. Но поддерживали всегда.

— О чём вы мечтаете?

Я много раз говорила в интервью о том, чтобы скорей закончилась война. Но есть и обычные мечты: поехать в Китай, побывать на Кремлевской Елке. Так что ничего удивительного.

Мария Коледа