Илья-пророк — косьбе срок. К 87-летию со Дня рождения Валерия Ганичева

С раннего утра, в день пророка Ильи, как горох сыпались поздравления… – Не думайте, не обо мне ничтожном речь, а про Валерия Ганичева. – Пока был в церкви, на звонки не откликался, а уж когда вышел мокрый на свет солнца после водосвятия, тут и понеслось: один…, третий…, десятый… Из Пестово Новгородской области, Ростова и Чукотки, Алтая и Красноярска, Калининграда и Николаева, Германии и Англии, Бразилии и США, Златоуста и Ирбиля…

–  Да у него же, – пытался я было поправлять…

– Знаемо, что завтра, 3 августа, – тотчас перебивали меня, – но ты же будешь в дороге, в Санаксарь понесетесь… Не дозвонишься… – и то правда, мы действительно 3 августа вот уже двадцать лет вместе с Ганичевыми и другими писателями выдвигаемся в сторону Мордовии, чтобы побыть рядом со святым праведным воином Феодором (Ушаковым) и его дядей преподобным Феодором Санаксарским, помолиться вместе с братией Святой Рождества-Богородичной обители и богомольцами, прибывших туда с разных концов земли Русской…

– Ты где, – спрашивают уже вежливые люди с  Дона, – мы тебя на могиле Валерия Николаевича ждем…

– Будешь на могиле Валерия Николаевича, – говорит старинный приятель из Одессы, – поклонись ему от меня, напомни, как в 2003 году шли Крестным ходом из Арзамаса в Дивеево, отмечая 100-летие прославления преподобного Серафима Саровского, а после поехали в Санаксары…

– Иваныч, – говорит мне сравнительно молодой адмирал, – вы с Валерием Николаевичем не забудьте меня там, у Федора Федоровича…

– Так он же…

– Он, – обрывает на полуслове адмирал, – всегда живой…Они же с Ушаковым неразрывны…

Не перестаю удивляться цветущей сложности русской жизни. Казалось бы, многих звонивших В.Н. Ганичев в жизни близко встречал не более одного раза, ничто больше их в жизни вроде не связывало, ничем друг другу не обязаны, да и после его ухода в Мир Горний прошло уже два года, а они звонят, едут на его могилу…

– Как же не помнить, – сказал мне вежливый человек, спецназовец. – Мы с ним на Прохоровке познакомились, он нам тогда подарил своего «Росса непобедимого», открыл, можно сказать, глаза на Новороссию. Жаль только, что один раз виделись…

– Мы на него смотрели, – говорит матерый разведчик, хромающий на обе ноги, – и сами подтягивались, объединялись вокруг общего дела. Где бы мы были в 2011 году, когда Сирию подпалили, или в четырнадцатом, когда Донбасс заполыхал… Это Ганичев нас научил Родину любить! – сказал и кулаки сжал. – Да-да, не ради пафоса говорю: «Родину любить!» После 93-го года мы многие качнулись по сторонам и неизвестно в какую бы нас занесло сторону, если бы он за полгода до расстрела Дома советов не инициировал создание Всемирного Русского Народного Собора…

– Неизвестно, как сложилась бы моя песня, – замечает известный писатель-маринист, – если бы Валерий Николаевич не обратил на меня, никому неизвестного внимание на совещании молодых писателей, не опубликовал в «Роман-газете», а это, извините, трехмиллионный тираж! Я сразу стал знаменитым, — смеется.

– Его письмо в ЦК открыло нам двери Оптинской обители, – замечает пожилой инок. – На днях, прощаясь с почившим владыкой Евлогием, первым нашим наместником, я видел за молитвой и лицо Валерия Николаевича…

– Как его можно забыть, – говорит тихая, скромная, в белом платочке женщина, – если мы, благодаря его письму, уже четверть века живем в квартире. Куда только не стучались, никто из чиновников нас не замечал, а его услышали и дали квартиру… Так и живем, – говорит, радостно улыбаясь.

Тихий голос этой, неизвестной женщины, видимо, особенно запомнится мне. Столько лет прошло, а она добро помнит. Не зря Валерий Николаевич любил повторять: «Спешите делать добрые дела», – сам делал и нас за собой тянул.

Вот вам и Ильин день. Илья-пророк, провидец великих дел Бога нашего,  в день своей памяти ничего не уволок, а, напротив, погремев своей тачанкой в небе, побрызгал нас святой водой и прибавил света в наших сердцах.

Чудны дела Твои, Господи.

Сергей Котькало