Изабелла Либерман: «Важно, чтобы наши бойцы не сталкивались с равнодушием»

Интервью с Изабеллой Либерман – военным корреспондентом издания «Блокнот Россия», руководителем пресс-службы Союза Ветеранов СВО. ТГ-канал «Военкор Белла Либерман».  

— Здравствуйте, Изабелла! Расскажите немного о себе.

— Изабелла Либерман, специальный военный корреспондент «Блокнот Россия» в Донецке, руководитель пресс-службы Союза Ветеранов СВО.

— Расскажите о проекте «Территория команчей». Почему такое название?

—  Проект «Территория команчей» — это книга, которая очень вдохновляет нас с моим соавтором, моим другом, напарником Дмитрием Григорьевым. Это военный корреспондент «Аргументы и Факты».

Мы с Дмитрием начали этот проект в апреле 2024 года, потому что решили работать в формате специальных репортажей, так как формат наших изданий предполагает более короткие сюжеты. Димин формат — это публицистика, статьи. Мы решили, что раз у нас всегда большое количество материала — делать специальные репортажи, документалки. Наш проект стал лауреатом премии «Линия фронта». Награждение будет в декабре этого года. Это наша первая награда. Уже достаточно много сделано фильмов, большой охват аудитории — 10 миллионов просмотров с апреля. Мы не вкладываемся в этот проект. Люди просто подписываются, смотрят.

Этим проектом мы хотим показать внутреннюю жизнь на фронте. У нас есть рубрика «Между делом». Это то, что никогда не входит в кадр, в репортажи — наша же военкоровская «кухня», встречи с друзьями, то есть весь бэкстейдж, который присутствует в нашей жизни. Тяжёлые, грустные моменты тоже бывают – например, у нас есть фильм о том, как боец отбил ногой дрон. Это реальная история, когда в нашу съёмочную группу на харьковском направлении в мае этого года атаковали — прилетел дрон. Тяжёлое было направление. Почти вся группа, с которой мы ходили на съёмки, через несколько дней погибла на боевом задании в совершенно другой точке. Мы были в 10 километрах от того места, где они погибли. Часть ребят была ранена. У нас была очень тяжёлая моральная травма, ситуация была для нас очень тяжелая. И мы очень сильно переживаем, когда снова смотрим этот фильм, пересматриваем. Нам писали и матери бойцов. Это стало последним видео, которое напоминает им об их детях.

— Вы начинали свою деятельность с гуманитарки? А до СВО занимались чем-то подобным?

— Я приехала в Северодонецк именно с гуманитарной миссией. До этого я тоже оказывала помощь людям и животным. Я из Новороссийска, очень эмпатичный человек — не остаюсь никогда в стороне.

 Да, я была журналистом, но после окончания журналистской карьеры у меня была очень успешная карьера в маркетинге. Я вела несколько крупных предприятий, среди которых были медицинские предприятия, автокомпании, открывала большие проекты. Это большой бизнес, мне нравился масштаб. Но, исходя из того, что происходит, я выбрала время, когда мои рабочие задачи позволили мне оставить мои компании и приехала с гуманитарной помощью. Потом поняла, что очень жаль, что у меня нет медийности, потому что тот масштаб катастрофы, с которым я столкнулась в Северодонецке, когда людям не хватало помощи, не хватало лекарств, люди без этого погибали на моих глазах… Я поняла, что мне нужно как можно большему количеству людей донести эту информацию, сделать, видимо, свой канал. Но это мне уже подсказали, потому что я просто снимала видео и отправляла их в различные СМИ, чтобы открывать глаза на то, что происходит совсем рядом с нами.

Так меня заметили в одном из крупных СМИ и предложили поработать на них. Я, естественно, согласилась. Параллельно, чтобы ещё какой-то заработок был, вела рекламную деятельность компаний, в которых работала. И закончила я свою параллельную деятельность в маркетинге только в январе 2023 года, когда стала что-то зарабатывать на своей военкорской деятельности, потому что мои первые работы, сюжеты, выезды на передовую стоили 4000 рублей.

У меня не было экипировки, не было ничего. Но мой моральный настрой — что я не могу вот так просто пройти мимо того, что происходит, что совсем рядом есть люди, которые очень нуждаются именно в том, что я умею, в моей работе — освещении событий и привлечении внимания к проблемам. Получается, я работала просто «в ноль». Работала на еду и аренду жилья в Луганске. Потом уже меня заметили в Readovka и «Блокнот Россия».

Первая работа для Readovka у меня была на грани фола, потому что Соледар не до конца ещё был взят нашими войсками, но мне надо было сделать очень хорошую работу, чтобы со мной решили продолжать сотрудничество дальше. И мы своим ходом поехали с коллегами в Соледар. Потом оказалось, что по тем точкам ещё снайпера работали, ещё всё взрывалось. Мы с окраин заезжали и чудом повезло, что мы, в принципе, остались живы, но сотрудничество с Readovka началось именно с этого. Это всё было сделано на морально-волевых.

—  У Вас журналистское образование, в котором Вы разочаровались, пока не попали на СВО. До этого Вы уже поставили крест на журналистской карьере? Могли бы Вы представить себе несколько лет назад, что будете военкором?

— Я работала на телевидении, у меня образование — лингвист-переводчик, английский язык и журналист. Абсолютно разочаровалась, потому что работала на телевидении Новороссийска. Это достаточно местечковые темы. Я находила выход, чтобы сделать что-то интересное. У меня была своя программа про спорт, какие-то интересные новаторские вещи. Да, я ушла. Во-первых, это было просто неинтересно. Никому не нужно было на тот момент как-то развивать это телевидение. Просто люди сидели, зарплаты получали, зарабатывали свои деньги. Они были абсолютно небольшие и где-то даже мешали работать и креативить. Поэтому — да, я ушла, завязала с этой профессией. И — да, я не могла себе представить, что буду военкором. Я полностью разочаровалась в этом. Но умела хорошо всё это делать. Сейчас я одна из тех редких женщин-операторов России, которые работают в зоне СВО. Также я монтирую сама и, соответственно, веду журналистскую деятельность. За это меня очень ценят редакции, с которыми я сотрудничаю.

— Как Вы обеспечиваете свою безопасность в зоне боевых действий, предпринимаете ли какие-то меры предосторожности?

— В 2022 году с безопасностью совсем всё было плохо, потому что тогда экипировку, как, впрочем, и сейчас, мы доставали себе сами. У меня был какой-то подаренный ОМОНовский бронежилет. Чисто одно название, ни от чего бы он никогда не спас. Каску, термобелье мне тоже подарили. Все знали, что я очень мало денег получаю. Меня одевал Серёжа Зенин, мои коллеги с Первого канала, Саша Рогаткин, Россия-1, все ребята. Ботинки мне тоже подарили, танкисты. Благодаря им я как-то могла существовать в более-менее безопасных условиях для себя, хотя бы в вопросах экипировки. Экипировка очень дорогая, я просто не могла себе это позволить. Сейчас всё получше. Еще спасибо Леониду Эдуардовичу Слуцкому — это председатель партии ЛДПР. Он заметил меня как военного корреспондента и теперь я делаю сюжеты для «ЛДПР ТВ». Сейчас нас обеспечили экипировкой — «Булатом 4». Ну и важно грамотно выбирать подразделения, с кем ты ездишь на боевые задачи.

— Сталкивались ли Вы с какими-то проблемами на СВО, связанными с тем, что Вы – девушка?

— С проблемами из-за того, что я девушка – нет, не сталкивалась. Потому что со мной всегда мой друг и напарник Дима Григорьев, либо кто-то наших друзей, коллег. Я одна сейчас стараюсь не ездить, да и, наверное, всегда одна старалась не ездить, потому что понимаю, какие могут быть опасности. Бывает повышенное внимание мужчин, но это всегда очень благородно. Это цветы, подарки, какие-то приятные слова. Бывает излишняя назойливость. Того, что переходило бы грани, на моей памяти не было, но опять же — я стараюсь заранее предусмотреть все эти моменты. Поэтому всегда езжу с моими коллегами-мужчинами на съёмки. А раньше, когда мы ещё не были знакомы, у нас не сформировался тандем с Дмитрием Григорьевым, «Территория команчей», у меня был водитель. Либо тоже старалась ездить с коллегами.

Как журналист я сталкивалась с допросами, необоснованными задержаниями. Это было, мы это переживали. Я стояла под прицелом автомата без предохранителя по абсолютной глупости, потому что на меня дали ориентировку, когда мы двигались в сторону Запорожской области. Я не успевала сделать аккредитацию, а девушка с местной пресс-службы зачем-то на блокпост дала ориентировку на меня без пометки, по какому вопросу. И, конечно, в жёсткой форме меня задержали вместе с водителем, под автоматы поставили, но всё быстро выяснилось. Вот этот стресс я никогда не забуду. Конечно, потом очень сильно извинялись, в том числе в ВГА. Во Льгове тоже задерживали — мы пять часов в полиции просидели с Димой Григорьевым — тоже необоснованно, нарушая все правила. Мы в любом случае никогда ничего не нарушали. Всё у нас чётко, чисто, ясно. Такая уж работа у журналиста — независимо от пола.  

— Вы также говорили, что родители узнали о том, где Вы находитесь, из новостей. Почему Вы им не говорили?

— Мой папа ушёл из жизни давно, поэтому у меня есть только мама. Да, она узнала. Маме сейчас 73 года. И мне не хотелось бы, чтобы она волновалась. Но этот момент настал, и она просто сильно переживает. Но у меня очень важная задача — помогать людям. У меня мама – женщина со стальным характером. Если бы она была помоложе, она бы тоже уже давно была тут. И отец такой же был. При этом – в прошлом – офицер, потом перешёл в другую сферу деятельности. Поэтому я — дочь своих родителей. И вообще, я каждый день благодарю моего папу, что он меня научил очень хорошо ездить за рулём.

— Как Ваши родные и близкие относятся к Вашей деятельности?

—  В этом плане я воспитана абсолютно независимым человеком. Никогда мной никто не может руководить — ни семья, никто. Потому что у меня воспитывали этот характер. Выбрал свой путь — иди по нему уже до конца. Назад мы не сдаём, не будем сдавать никогда. Хочешь помочь? Помогай. Правильно, благородно — очень большое уважение ко мне со стороны мамы, со стороны моих близких друзей. К счастью, у нас нет разногласий по теме, где я нахожусь, кем работаю.

—  Какова цель Вашей деятельности? Что хотите донести до зрителей?

— Я хочу, чтобы не было у нас этой забытой войны. Потому что на третий год СВО люди уже так привыкли ко всему, что как будто бы ничего нет. Но всё — есть. Всё жёстко, тяжело. На днях мы разговаривали с бойцами, и меня поразила фраза, которую мне сказали парни с огромнейшим боевым опытом: «Мы знаем, что когда всё закончится, нас просто все забудут, как забыли когда-то афганцев, чеченцев. Мы знаем, и поэтому будем всегда держаться вместе». К сожалению — да, у нас был такой случай.  Я — руководитель пресс-службы Союза ветеранов СВО, и мы решили провести встречу со вдовами. Инициатором был Олег Вадимович Панчурин, наш президент союза. Мы обратились за помощью.  Нужна была незначительная сумма — 50 тысяч на подарки двадцати вдовам военных. Обратились к депутату, очень влиятельной женщине. У неё 145 миллионов, по-моему, доходов в год, мы прочитали потом уже в интернете. Нас просто проигнорировали. Ещё к кому-то обращались, тоже из сферы власти — и они просто не отвечали Олегу Вадимовичу, человеку с двумя орденами Мужества, с ранением, подполковнику. Его как бы не было. Вот это я хочу донести: что мы — есть, мы все здесь есть. И людям нужна помощь, как мирным, так и военным. Делать вид, что ничего не происходит — это очень глупо.

—  Куда Вы сейчас в основном ездите и кому помогаете? Вы много занимаетесь вопросами эвакуации. Как Вы к этому пришли и кто Вам в этом помогает?

— На данный момент я работаю на Донецком направлении, так как идёт наступление, много людей эвакуируется. Мы стараемся вместе с моей приятельницей, волонтёром-военкором Анастасией Бартеневой, помогать по мере сил, узнавать проблематику, эвакуировать людей, организовывать эвакуацию. Просто потому, что мы — люди. У нас есть сердце, мы не остаёмся в стороне от такого, а стараемся помогать. В крайний раз ездили в Украинск, забирали сами людей, воссоединяли семью. Потом сбор делали для этой семьи. Если военные – то в направлении Часов Яр мы ездили, к подразделению «Легион В». Это бывшие «Вагнера». Мы сделали очень большой материал, который я ещё не монтировала. Ездили также к знаменитому военному доктору, «Буле», сейчас он начмед. С ним делали большой репортаж про госпиталь.

— Расскажите, в каком состоянии сейчас большинство ПВР-ов? Нужна ли там помощь волонтёров и просто неравнодушных граждан?

— Да, у меня была жалоба на то, что в ПВРах не хватает мест. Мы сами проверили это всё с Анастасией и поняли, что хотя все и тяжело, но администрация ДНР справляется с этой ситуацией. Анастасия делала сбор у себя, привозили необходимую гумпомощь в Енакиево. Я стараюсь тоже привлекать внимание, узнавать, чего не хватает в этих ПВР-ах. Еды хватает, кстати. Бывает, люди вкусняшек хотят. Такие моменты тоже можно освещать, делать сборы. На госпитали мы тоже делали сборы, помогали военным — вкусняшками, чем-то таким приятным. В принципе, я не могу сказать, что там критическая ситуация. Мир не без добрых людей. Многие занимаются помощью. Другой вопрос — именно дальнейшее устройство этих людей. Потому что им дают единоразовую выплату 10 тысяч — и всё, они шагают в новую жизнь. Если молодые ещё могут как-то выкрутиться из ситуации, то пожилые очень надолго остаются в ПВР-ах. Да, кому-то везёт, их забирают родственники. А остальные? Что делать с такими людьми? Я подавала письмо в Госдуму по этому вопросу, депутату Ярославу Нилову. Он тоже решил разобраться, помочь, но пока мы не получили никакого ответа.  

— Вы участвуете в проекте «Школа молодого военкора им. Бориса Максудова». Расскажите, пожалуйста, об этом проекте.

— Сейчас идёт третий сезон «Школы молодого военкора», я и Дима Григорьев — организаторы этого проекта. Мы сделали полный ребрендинг, очень много сил вложили в этот проект. Так совпало, что начали мы его делать, когда было наступление ВСУ на Курскую область. И мы продумывали все действия в проекте, параллельно работали — делали свои репортажи, выполняли свои задачи, занимались эвакуацией людей, гуманитарной помощью. Всё это было безумно тяжело. Мы месяц работали сутками, без выходных.

Проект это получился свежий, новый. В этом проекте у нас 430 учеников. Выбрали из них пятерку лучших. 10 человек приедут в Москву, на очную встречу со всеми лекторами. Лекторы все наши товарищи, многие из них — очень близкие, с кем мы работали в одном окопе, буквально можно так сказать. Этот проект памяти нашего товарища, Бори. С Борисом мы были знакомы с 2011 года, и это было большим ударом, что Борис погиб. Этот проект — живой памятник ему. Я надеюсь, что этот проект будет очень долго существовать, чтобы каждый юный военкор знал, что был такой замечательный корреспондент Борис Максудов. Чтобы таким образом мы сохранили о нём память.

— Много ли Вы сейчас встречаете людей, о которых не знает государство и которым приходится помогать волонтёрам? Почему так происходит?

— Ниточка связи с, допустим, органами власти в Москве и органами власти на местах – очень размытая. Поэтому я зачастую, когда замечаю проблему, либо из окопа её подбрасывают, когда я беседую с рядовыми военнослужащими или мирными жителями, я благодарю Бога, что у меня есть возможность донести напрямую депутатам Госдумы, Леониду Эдуардовичу Слуцкому, о какой-то ситуации, и мы можем её решить. Просто прямая связь с самого низа. Самый низ – это мы. Потому что как может депутат Госдумы или председатель партии услышать рядового, допустим, который сидит в окопе без связи? Ну никак. И тут работает военкор. Главное — быть неравнодушным человеком. Не просто приехать, свою работу сделать. А взять и помочь кому-то. Проблематику семьи, мирной жизни, какого-то военнослужащего рассмотреть, не забить на это, а действительно довести дело до конца. Либо гуманитарный вопрос, когда ты понимаешь, что у подразделения сожгли все машины, им не на чем работать. Буквально сейчас у нас боец «Канелло» попросил автомобиль. Нам уже помогал депутат Госдумы Каплан Панеш, и вот второй раз он за несколько дней буквально нашел «буханку». Помог. Благодарю Бога, благодарю, наверное, за то, что когда-то на меня обратили внимание, и сейчас моя задача – в том числе непосредственно доносить наверх всю ту проблематику, с которой мы живём, сталкиваемся, сталкиваются наши люди.

Почему так происходит? А потому, что на среднем уровне органов власти сидит очень много безразличных людей, которые просто сидят, не хотят терять свое место, поэтому боятся сделать какое-то лишнее движение. И вот этот балласт — он мешает работе, затрудняет людям жизнь. Хотелось бы, чтобы поменялись немножко местами те люди, которым не всё равно, и те, которые плотно сидят на своих местах. Вот эта средняя прослоечка поменялась бы местами с инициативными людьми. Но я думаю, что этого никогда не будет.

— Много ли пропавших без вести?

—  Я не знаю количество, но где-то в неделю человек десять мне пишут и просят в помощи найти их БВП. Я на это говорю, что нужно позвонить в часть, обратиться к замполиту, потому что по правилам может только родственник получать такие данные. Со стороны ВСУ также поступают родственники. Приходят запросы по БВП, но здесь очень сложно.

— Вы снимаете военнопленных ВСУшников?

— Да, и по пленным ВСУ мы очень плотно работаем с ними, с их родственниками. У нас есть рубрика «Другая сторона», где родственники могут передать приветы своим пленным, бойцам ВСУ. Это уникальная история, она абсолютно случайно появилась в моей жизни. Мне предложили когда-то взять интервью у пленных, и мне написали родственницы, жёны их, с благодарностями, стали давать мой номер. И мы помогаем. Мы люди, мы помогаем всем людям. И часто я такую озлобленность вижу в комментариях — мол, что там ВСУшникам помогать? Я считаю, что я бы могла быть озлобленной, потому что нас регулярно противник может убить. Но я же сохраняю в себе вот это достоинство, воспитание, чтобы никогда не опускаться до уровня вот этой какой-то животной, тупой злобы. Надо быть всегда добрым, положительным человеком. Как они будут по отношению к нам себя вести — это уже их карма. А моя карма — это добро, помощь и понимание, наверное. У нас в стране очень хорошо обращаются с пленными — из того, что я видела.

— Враг довольно часто охотится на журналистов. Замечали ли Вы подобное в свою сторону?

— Да, так говорят, что охотятся на журналистов. Мое мнение – нет, не охотятся. Им гораздо ценнее боец. Думаю, что из-за того, что мы все ходим в хаки и не выделяемся, что журналисты, очень вычислить, кто там журналист, а кто нет. Просто изначально — на линии боевого соприкосновения есть враг, и его надо убить. И поэтому что с той стороны, что с этой стороны — мы все — просто мишени. Я вот охоту терпеть не могу, потому что я сто раз уже была просто этой живой целью. Мне очень жаль животных, когда люди ездят на охоту, там их убивают ради развлечения. Когда ты оказываешься сам целью, живой мишенью, то меняешь свой взгляд на многие вещи.

— Сейчас вообще война дронов, потому что это сравнительно безопасно и довольно эффективно для нападающего. У Вас есть навыки работы с различного рода «птичками»?

—  Нет, я не интересовалась этим. Была много раз в лабораториях, мы очень много делали сюжетов про FPV-шников. Но всё-таки моя работа — это не боевые действия, в плане управления оружием. Я журналист, делаю свою работу. Мне это не нужно, я на своей линии фронта.

— А курсы тактмеда проходили? Как считаете, нужны ли они сейчас тем, кто не находится на передовой?

—  Курсы тактмеда – да. Его мне объясняли простые бойцы. У меня не было тогда, в 2022 году, возможности посещать курсы. Меня жизнь просто выбросила на эту линию фронта, и я стала работать, учась всему на ходу. А так, конечно, всем нужны курсы тактмеда, всем рекомендую. Если предложат – с удовольствием пройду. А так – меня бойцы учили.

— Как Вы считаете, возможно ли примирение русских с украинцами и совместное строительство мирной жизни — или мы теперь враги навсегда? Насколько сильно украинцы в массе своей настроены против русских?

— Я делала опрос среди украинских военнопленных, русских тоже спрашиваю. Украинские военнопленные говорят, что лет 30 понадобится. И говорят, что всё равно все помирятся, потому что после войны с немцами все равно все дружат с теми же немцами. В Великой Отечественной сколько они нам горя причинили, но потом наладились связи. Русские люди более благодушно настроены и считают, что — да, возможна дружба.

Сейчас украинцы очень сильно настроены против русских. Им просто головы задурили. Тем, кому задурили головы Запад, НАТО — они, конечно, нас ненавидят по полной программе. Но есть и люди, которые молятся за меня, пишут, благодарят, переосмыслили всё, когда мы стали помогать их мужьям, как с этой видеосвязью. Пусть даже 30 жен украинских военнопленных, но они поменяли свое мнение. Они знают, что мы можем помогать, что мы такие же люди, у нас нет ненависти. Пишут мамы пленных, что за нас молятся. У нас нормальные отношения. Простые, обычные люди — они лояльно, хорошо даже, можно так сказать, относятся и сами страдают и переживают от того, что происходит.

— Как Вы считаете, что нужно делать простому народу, чтобы приблизить Победу?

— Чтобы приблизить Победу, простому народу надо не быть равнодушными, вот и всё. Когда я слышу от бойцов такую фразу: «Когда мы приезжаем на большую землю, чувствуем себя вторым сортом» — мне становится больно вот прямо на физическом уровне. Когда мы хотим сделать какую-то инициативу с Союзом ветеранов и нас просто игнорируют, мне тоже становится больно и стыдно за этих людей. Я хотела бы, чтобы в людях проснулось хотя бы уважение. Если они не хотят гуманитаркой заниматься, помогать и так далее — просто хотя бы уважение к людям, которые каждый день могут погибнуть. Не быть равнодушными. Равнодушие — это вообще бич нашего века, XXI-го. Люди слишком зациклены на порядке потребления. Пришёл, скупился в магазине – каждый хочет айфон, машину хорошую и так далее. Это все с собой в могилу не унесёшь. Вот что с вашей душой будет – вопрос. Душа-то вечная. Вот об этом надо думать, делать добро людям. Вас запомнят именно вашими добрыми делами. Добрыми делами войдёте вы в историю, а потом о вас будут говорить с добротой. Это самое главное. На какой машине вы ездите, какой у вас телефон был, платье какой фирмы — никто никогда не вспомнит. Хочется, чтобы люди начали это тоже понимать, помогать. Хотя бы одному человеку ты помог — это уже великое дело. Помог животному — большое дело. Вот то, что делает нас людьми. А когда ты как животное просто кушаешь, покупаешь что-то — да, у тебя всё прекрасно, но ты никогда не улучшишь ни свою жизнь, ни окружающих. Приближать Победу – просто уважать и помогать друг другу. Быть добрее.

Надо, чтобы у нас и органы управления думали об этом. Думали о людях. Владимир Владимирович Путин говорит, что бойцы — элита, он относится хорошо к бойцам. Леонид Эдуардович Слуцкий тоже считает, что бойцы — элита, что это люди, которых надо уважать. Но когда касаешься уже какой-то средней прослойки наших чиновников, то понимаешь, что с их стороны — просто плакатный патриотизм. Когда ты просишь помочь конкретно одному бойцу, сделать то, что в силах, например, того же регионального депутата, а в ответ – тишина… Элементарно, у срочников воды не было летом. Я прошу одного человека, говорю — давайте организуем что-то, совместно привезём, поможем. И я вижу просто пустоту и нежелание помогать в глазах. Мне это кажется неправильным.

— Какой бы Вы хотели видеть Россию после СВО?

— Меня радует, что у нас идёт СВО, а приезжаешь на мирную землю – и всё у нас хорошо, всё процветает, развивается. То есть, жизнь она идет своим чередом. Я была в очень многих странах, в Европе, в Азии, в Америке. И я всегда буду познав, сравнив эти страны с нашей страной, говорить, что нет лучше страны, чем у нас. Красивее, чище. Нет у нас тут препятствий для развития. Вот я приехала на Донбасс с нуля, грубо говоря. Начала вот свою карьеру военкора. И ведь всё получается. Спасибо Богу за это. Спасибо людям вокруг. Наша страна полна возможностей. Пусть она такой будет и дальше. Пусть больше в здравоохранение средств вкладывается. Когда войны не будет, нужны будут реабилитационные центры бойцам. Хотелось бы, чтобы люди получали качественную медицинскую помощь. Может, лекарство какое-то против того же рака разработать удастся. Вот это будет классно.  

— А своё будущее после Победы каким видите? Чем будете заниматься?

— Я буду заниматься общественной деятельностью. Там, где нужна будет помощь, буду стараться её оказывать. Продолжу деятельность политика либо журналиста, который будет заниматься проблематикой.

— Что для Вас — патриотизм?

— Патриотизм для меня — это действие. Патриотизм в действиях должен проявляться. Можно сколько угодно с трибуны вещать, какие все герои, и — ничего не сделать, пальцем не пошевелить ради одного действительно героического человека, который прошёл какие-нибудь жуткие направления, вернулся с ранением — и ты просто ему откажешь в какой-то мелочи, как представитель органа власти. А это на каждом шагу, к сожалению! Есть сознательные люди, но я часто сталкиваюсь именно с таким отношением, и я бы хотела это изменить. Знаю, что я слишком маленький человек для таких реформ, что всех людей не изменишь, не перевоспитаешь. Но если что-то хотя бы удастся, то я буду самый счастливый человек на свете.

Патриотизм – это действия, это реальная помощь, это правильные действия в отношении своей страны, направленные на её развитие, на улучшение. Даже пусть своего маленького городка, своей улицы. Любовь к Родине — это проявление. Именно ты должен проявлять её. Родина даёт многое, ей тоже надо что-то дать. Это правильно, потому что наша страна — это, наверное, единственная страна, где столько возможностей для развития. И хочется тоже что-то сделать для людей, для какого-то благолепия своего города.

— Что бы Вы пожелали всем бойцам, находящимся на фронте, и всем тем, кто их ожидает дома?

— Что я скажу бойцам? С бойцами-то мы всё время вместе – я живу в Донецке. Пожелаю им просто, чтобы не сталкивались они с вот этим холодным, равнодушным отношением, чтобы у них не было мысли о том, как решить бытовые проблемы своей семьи, пока они сами находятся в окопе или в блиндаже. Чтобы у них не было такого чувства, что они — второй сорт, чтобы никто не смел их обижать. Казалось бы — да, как можно обидеть вот этих сильных мужиков, штурмовиков? А ведь по сути своей они — беззащитны. Они беззащитны перед вот этой бюрократической машиной, которая может их сожрать. Хочется пожелать, чтобы они никогда не сталкивались с препятствиями, с каким-то неуважением. Ну и здоровья, ведь здоровье — самое главное.

Тем, кто дома ожидает — не предавайте. Просто будьте рядом, будьте верны, не предавайте своих мужей. Мамы-то никогда не предадут, это понятно. Но много случаев, когда на фронте мужчина служит, а раз — и бросает его жена, потому что не может ждать. А ещё бывает, когда она уходит со всеми его деньгами и связь теряется. Будьте людьми. Не поступайте так с ними. Они очень ранимы, несмотря на то что выполняют совершенно, казалось бы, невероятные и очень серьёзные задачи.

Мария Коледа