Николай Игнатьев. Выдающийся дипломат и разведчик

На его родовом гербе были перекрещены шпага и зажженный факел: символ военной доблести наперекрест с огнем науки и знаний. Деятельность графа Николая Павловича Игнатьева полностью подтверждает справедливость такого толкования.
Он родился в 1832 г. С детства отличался большой сообразительностью и трудоспособностью. Решив посвятить себя военной службе, он окончил сначала Пажеский кадетский корпус, затем Императорскую военную академию с большой серебряной медалью. По окончании академии был причислен к гвардейскому Генеральному штабу. Однако вскоре Николай Павлович начал свою дипломатическую деятельность. По высочайшему повелению в 1856-м он был назначен военным агентом в Лондон. Судя по всему, молодой военный атташе весьма активно приступил к своим обязанностям, поскольку уже в начале 1857-го был вынужден покинуть Англию из-за скандала, связанного с тем, что Игнатьев во время осмотра военного музея в Лондоне «нечаянно» положил в карман унитарный патрон — английскую военную новинку.

Несмотря на скандал, уже в октябре 1857-го двадцатипятилетний граф назначен главой дипломатической миссии в Хиву и Бухару для ознакомления с их внутренним положением и противодействия экспансии Великобритании. В Хиве ему не удалось заключить торгового договора. Однако это не остановило молодого дипломата. После ряда препятствий со стороны хивинского хана и столкновений с туркменами, Игнатьев через Каракуль добрался до Бухары, где заключил с эмиром выгодный торговый договор, а также освободил томившихся в неволе русских людей. В том же году Николай Игнатьев вернулся в Оренбург, где его уже считали погибшим. В 1858 году он уже генерал-майор свиты Его Величества. Александр II отмечал, что Игнатьев «действовал умно и ловко и большего достиг, чем мы могли ожидать».

В 1859 году граф Игнатьев был послан в Пекин, где возникли недоразумения из-за отказа китайского правительства признавать Айгунский договор. В Китае он вновь проявил высокие дипломатические способности. Сначала для достижения соглашения граф применил силовой метод, предъявив китайскому правительству ультиматум. Когда это не подействовало, Николай Павлович решил действовать более искусно, используя потенциал других государств. Отправляясь якобы в Россию, он, вопреки распоряжению богдыхана, требовавшего возвращения русского посла через Монголию, пробрался к океанскому побережью. При этом Игнатьев смог пройти через расположение всей китайской армии! Добравшись до побережья Тихого океана, Игнатьев вступил в контакт с русской эскадрой в Тихом океане. Затем, выступив в качестве посредника, он искусно воспользовался ходом переговоров между китайцами и англо-французами, оказав при этом услуги и тем, и другим. Китайское правительство в знак признательности за быстрое удаление союзнических войск из страны заключило и немедленно ратифицировало 2 ноября 1860 г. Пекинский договор, по которому Россия получила левый берег по рекам Амура и Уссури. За столь успешную миссию граф был награжден в 1861 г. званием генерал-адъютанта. Кроме того, за свои неординарные способности он был назначен директором Азиатского департамента Министерства иностранных дел. Николаю Павловичу было всего 29 лет.

На своем посту граф Игнатьев выступал за активную внешнюю политику России на Востоке, что встречало противодействие министра иностранных дел князя Горчакова, считавшего главным европейское направление внешней политики. В 1864-м Николай Павлович Игнатьев был назначен Чрезвычайным и Полномочным Послом в Турцию.

Николай Павлович Игнатьев, не обращавший внимания даже на свежесть собственного военного мундира, считал необходимым, чтобы поднять престиж России, выстроить для посольства дворец. России, мыслит он, нужны проливы, нужен, как когда-то Олегу, «щит на вратах Царьграда»… Это человек кипучей энергии, большого дипломатического ума, страстной убежденности в своих целях. Он с редкостным упорством и темпераментом пытался, несмотря на сопротивление западных держав, с одной стороны, и министра иностранных дел князя Горчакова, поддержанного самим царем, — с другой, обеспечить полную самостоятельность русской политики на Босфоре, в Герцеговине и Болгарии, укрепить роль России как крупной европейской державы. Им оставлены интереснейшие докладные записки, заключающие в себе ряд весьма поучительных мыслей и советов, касающихся дипломатической деятельности. Игнатьеву принадлежит формула: «Выход из внутреннего моря, каковым представляется для нас Черное море, не может быть приравнен к праву входа в него судов неприбрежных государств». На своей службе Игнатьев пускал в ход довольно необычные для других дипломатов уловки.

В это время все балканские страны были буквально наэлектризованы. Назревал балканский кризис, который начался восстанием 1875 года в Боснии и Герцеговине, за ним последовала сербо-турецкая война. Болгария к тому времени тоже была охвачена национально-освободительной борьбой, которая вылилась в восстание болгарского народа в апреле 1876 года и затем в русско-турецкую войну 1877-1878 гг. Игнатьев прежде всего задумывался об интересах народа, а не о государственном престиже и стратегических планах.

Именно граф Игнатьев заключил Сан-Стефанский мирный договор 1878 г. — предварительный мирный договор, завершивший русско-турецкую войну. По этому договору Болгария становилась самостоятельным княжеством, хотя и зависимым от Турции (соглашение о суверенитете Болгарии Россия подпишет с турками только в 1909-м). Турция обещала установить в ряде балканских государств самоуправление, провести реформы, облегчающие положение христиан в Армении, передать России территории, отторгнутые по Парижскому мирному договору 1856 г., а также ряд важных городов в Закавказье, в том числе Карс, уничтожить все свои крепости и военные суда на Дунае, выплатить контрибуцию, отмечает праправнучка Николая Павловича Ольга Чевская.

И хотя условия договора были пересмотрены на Берлинском конгрессе 1878-го, граф Игнатьев вошел в историю как автор договора, завершившего освобождение Болгарии, и поэтому почитается в Болгарии как национальный герой, рассказала Калина Канева, болгарский журналист и историк, всю жизнь изучавшая жизнь и деятельность Николая Петровича Игнатьева.

Дальнейшая карьера дипломата продолжалась уже только в России. 1 марта 1881 г. и последовавшие за ним события сильно изменили судьбу Игнатьева. 6 марта Победоносцев, чье влияние на политику резко возросло, напомнил новому императору Александру III об Игнатьеве, обладавшем, с точки зрения Победоносцева, «доброй славой» в народе и имевшем «здоровые инстинкты и русскую душу». В действительности Победоносцев скептически относился к Игнатьеву, но лучших людей, по мнению обер-прокурора Синода, просто не было. К 12 марта Игнатьев уже подготовил программу нового царствования. Он занимал ряд высоких постов: член Государственного совета, министр государственных имуществ, министр внутренних дел. Многие историки склонны считать, что Игнатьев планировал стать министром иностранных дел. Он был глубоко обижен результатами Берлинского конгресса 1878 г. и теми обвинениями, которые возлагались на него в России за конечные итоги русско-турецкой войны. В ноябре 1881 г. в газетах «Новое время» и «Русь» появились большие статьи, в которых доказывалось, что развитие нигилизма в России есть прямое следствие невзятия Константинополя русскими войсками в 1878 г. Желание графа пересмотреть итоги Берлинского конгресса было широко известно, он и не скрывал этого. Многие современники опасались, что в случае возвращения к дипломатической деятельности «Игнатьев непременно вовлек бы нас в войну».

В 1883 был избран председателем Общества для содействия развитию русской промышленности и торговли; с 1888-го — председатель Славянского благотворительного общества. Благодаря стараниям Игнатьева в Болгарии появился пантеон погибших в битве при Шипке, отмечает болгарский историк Калина Канева…

В 1883 году Николай Павлович получил собственноручную записку Александра III: «Я пришел к убеждению, что вместе мы служить России не можем. Александр». Так бросались в России энергичными людьми в то самое время, когда Победоносцев, хватаясь за свою лысую голову, восклицал: «Людей нет!». Одни болгары не забыли Николая Павловича. Ежегодно русофильские партии в Болгарии посылали к нему тайных делегатов в его усадьбу Круподерницы Киевской губернии, и, как ни странно, король Фердинанд — личный его враг позволил «произвести» себя в цари в тот год, когда Николая Павловича не стало.

В октябре 1902 г., будучи в Болгарии, где его именем — «Графа Игнатьева» — назвали в Софии улицу и школу, Николай Павлович сказал: «…Мой идеал был и есть свободная Болгария. Я мечтал об этом еще с 1862 г. и в душе я благодарен, что смог увидеть его осуществленным. Мое сердце принадлежит болгарам, и я желаю болгарскому народу процветания…»