Россия и Арабский Восток. Диалог части Востока с другой его частью

Автор: Зухейда Дервиш Джабб

В истории межцивилизационного диалога одни цивилизации, как правило, оказывали, другие испытывали влияние, одни совершали действие, другие претерпевали его результат. Европейская цивилизация, Возрождение которой относится к XVI веку, была преемницей эллинизма. Испытав влияние эллинизма, она не взаимодействовала с ним, ибо эллинизм задолго до этого перестал быть действующей силой истории. Таким же образом обстояло дело с отношениями между мусульманской цивилизацией и наследием Персии и Индии.

Примечательно, что преобладающая цивилизация открывалась для цивилизации, исторически угасшей: межцивилизационные отношения строились между структурами, одна из которых относилась к настоящему, другая – к прошлому. И так исключалась всякая возможность диалога, предполагающего принадлежность его участников к одной и той же эпохе. Западная ориенталистика, возникшая в XVIII веке и получившая развитие в следующем столетии, была сложной встречей с Востоком, который воспринимался ею либо как набор мифологем, либо как объект экспансии. В одном случае сущность его приукрашивалась, в другом – искажалась. Интеллигенты Арабского Возрождения, со своей стороны, не сумели наладить реального диалога с Западом. Идейно-политическим течениям, стремившимся к согласию с ним, не удалось разрушить преграды между миром Запада и миром Востока. Исполненный самоуверенности Запад решительно отверг такой диалог, что породило чувства безысходности и подлинный кризис в арабском обществе.

Напротив, отношения между русскими землями и арабо-мусульманским миром, начало которых, по мнению исламоведа Бартольда, относится к девятому столетию, редко отличались конфликтностью. Иерусалим привлекал взоры русских паломников с 1106 года, когда монах Даниил первым совершил паломничество в Святую Землю. Полные впечатлений, русские паломники возвращались на родину, и образ Иерусалима укреплялся в русском сознании. Украшенные орнаментом сосуды и чеканные монеты сирийского происхождения, найденные в Москве и Рязани, служат материальным доказательством существования связей между русскими землями и миром ислама в те далекие времена.

Начиная с XIV века, история была свидетельницей многих русско-турецких дипломатических и военных конфликтов. Связи между русской и османской цивилизациями тем не менее получили развитие. Ренат Султанов, специалист по отношениям России с Востоком, подчеркивает в этой связи: «Достаточно взглянуть на одежды царей, их шапки и короны, чтобы отметить явный след восточных традиций». На протяжении веков оставались прочными отношения между русской и антиохийской церквями. Сотрудничество между ними никогда не прекращалось. В XVII веке патриархи Антиохии и Александрии сыграли важную роль в урегулировании отношений между религиозными и светскими властями России.

В XVIII веке Россию ежегодно посещали религиозные миссии Леванта, крепя духовные связи России с левантийским православием. В начале июня 1772 года русский флот появлялся близ сирийского побережья, но у России не было экспансионистских замыслов, ибо она не рассматривала Восточное Средиземноморье как зону жизненных интересов. Некоторые исследователи утверждают даже, что России в XVIII веке было бы трудно начинать противоборство с Европой, если бы она не сумела собрать различные народы и национальные группы под знамена единого централизованного государства, форма которого отражала традиции, характерные для Востока. Не имея особых интересов на Ближнем Востоке, Россия до второй половины XIX века не думала о посылке сюда духовных и педагогических миссий, тогда как итальянские и французские миссии стали множиться здесь уже в XVIII веке. Некоторые историки считают, что создававшиеся с 1885 года русские школы, где, в отличие от школ других иностранных миссий, уделялось особое внимание преподаванию арабского языка, помогли становлению арабского национального сознания.

Русские школы учреждались по инициативе Российского Императорского Палестинского общества, основанного в Петербурге. Его почетным председателем был царь Николай Второй, административными же делами в течение 23 лет ведал Великий князь Сергей. К числу задач Общества относились развитие востоковедения и подготовка докладов о положении православных. Оно занималось также археологическими раскопками, помогло учреждению в Стамбуле в 1892 году русского Археологического института, директором которого стал специалист по Византии Федор Успенский. Общество строило больницы и постоялые дворы, где находили приют тысячи русских паломников, посещавших Святую Землю.

Учрежденные Обществом школы действовали в таких городах как Триполи, Бейрут, Дамаск, Назарет, а также в деревнях – Амьюне, аль-Хакуре, Рахбе, Бейт Джале, Машгаре. В русских школах преподавание велось на арабском языке, чего избегали школы других иностранных миссий; ученикам предоставлялись одежда и учебники, а также оплачивались услуги врача; школы были смешанными – в них вместе учились мальчики и девочки. Методика преподавания была весьма близка к современной: упор делался не на заучивании домашних заданий, а на разъяснении учителем сути изучаемого предмета, возбуждении любознательности и воображения ученика, поощрении его личного участия в педагогическом процессе.

Наряду с арабским языком изучался и русский. Напомним, что одна из учительниц русской школы в Бейруте, Мария Александровна, подготовила десятки преподавательниц русского языка, которые, в свою очередь, обучали ему арабских школьников. Усилиями общества в Назарете и Бейт Джале строились дома для учителей. Лучшие выпускники посылались в русские университеты. Общество собиралось учредить русский университет и в Бейруте по типу Американского и Иезуитского, однако Первая мировая война помешала этим планам. Россия выступила союзницей Франции и Англии в войне против Турции, и османские власти распорядились закрыть русские школы в Ливане, Сирии и Палестине. Число их к тому времени достигло 114. Среди 15 тысяч выпускников русских школ много блистательных деятелей науки и литературы, в их числе Михаил Нуайме, Халиль Бейдас и Насиб Ариде. Характерно, что в последней четверти XIX и начале XX века расцвело и русское востоковедение. С арабского на русский был переведен целый ряд книг: «Тысяча и одна ночь» под редакцией арабиста Крачковского, «Калила и Димна», «Дни» Хусейна.

С установлением коммунистической власти после победы большевистской революции – в течение всего советского периода – политика России в отношении Арабского Востока строилась на принципах дружбы и сотрудничества. Большевистская Россия понимала, историческую истину, гласящую, что ей трудно победить Западную Европу, не опираясь на. Восток. Со своей стороны, арабские народы и арабские правительства открыли для себя русскую культуру и русскую науку. В Россию зачастили арабские делегации. В русских университетах получили образование многие арабские студенты, специализировавшиеся в разных научных дисциплинах. Они возвращались на родину, изучив русский язык и хорошо представляя себе особенности менталитета русских людей, в эмоциональном плане более близких народам Востока, чем народы Запада. Скажем в заключении следующее: отношения между русской и арабо-левантийской цивилизациями были неизменно исполнены бескорыстия, уважения и доверия.

Второе условие диалога – наличие общего языка. Чужой язык можно выучить, но можно прибегнуть и к переводу. Языковая проблема только внешне кажется простой, на самом деле в ней много подводных камней. Нередко речь в прямом смысле идет о сохранении национальной самобытности. Алжирцам, например, в период всей французской оккупации, продолжавшейся сто тридцать лет, навязывался французский язык. Они выучили его, но для них французский всегда оставался языком Другого – колонизатора, инструментом отчуждения от родной культуры. Распространение французского языка не изменило высокомерного отношения колонизатора к угнетенному, не помогло развитию диалога: отношения противоборства и разрыва сохранились между ними.

Неудивительно, что накануне освобождения Алжира книг на французском языке публиковалось во много раз больше, чем на арабском: публикации на языке колонизатора были мощным оружием в освободительной борьбе.
Ливанских же интеллигентов, для которых во времена мандата средством выражения стал французский язык, считали противниками принадлежности Ливана к миру арабов, продавшими душу Франции – стране-мандатарию. Такое отношение к этой группе избранных, как бы утративших чистоту крови, сохранилось и после достижения Ливаном независимости. Им приходилось, защищая себя, без устали искать оправдания перед отвергавшими их массами.

Положение стало иным только в середине шестидесятых годов – с появлением поколения интеллигентов, преданных делу арабизма и свободных от отношений прислужничества, превративших французский язык в универсальное средство распространения национальной культуры, которую они открыли Другому на его языке, но такой, какой она выглядит в глазах ливанца, т.е. подлинной, неискаженной и неприукрашенной. Так был сделан реальный вклад в развитие диалога, т.е. в утверждение конструктивной связи культур. «Я выражаю арабское содержание по-французски», – говорит известная ливанская поэтесса Надия Туэйни, подчеркивая, что, пользуясь французским языком, она не отрекается от своей ливанской сущности, а наоборот, стремится придать ей универсальное гуманистическое измерение. Никто не станет отрицать важности изучения иностранных языков сегодня, в начале нового тысячелетия, с превращением всего бескрайнего мира в одну космическую деревню.

С другой стороны, важны переводы. Государству, учреждениям культуры принадлежит важная роль в поощрении переводческой работы, помогающей налаживанию диалога и взаимодействию между цивилизациями. Для того, чтобы переводческое дело выполнило свою миссию, нельзя ограничиваться переводами с других языков на арабский. Нужно и арабские книги переводить на другие языки. Понять Другого невозможно, если следовать дорогой с односторонним движением.

Для распространения среди арабов русского языка характерно, что им в последней трети XIX века владели лишь выпускники русских школ, о которых говорилось выше. Заслуга в переводе некоторых арабских сочинений принадлежит русским востоковедам того времени. Российское Императорское Палестинское общество наладило перевод с русского на арабский педагогической литературы. Знатоками русского языка сегодня остаются арабы, обучавшиеся в русских учебных заведениях. Надо отметить, однако, что знают они его лишь в рамках своей специальности, слабо владея лексикой, используемой в культурной или общественной жизни. С другой стороны, в русских учебных заведениях, готовящих дипломатические кадры, уделяется особое внимание преподаванию арабского языка. Лучшее тому свидетельство – тот блестящий арабский, грамматически правильный и без акцента, который нам приходилось слышать из уст руководителей и высших дипломатов российского посольства в Бейруте. И все же инструментов для непосредственного диалога культур недостаточно. Такой диалог остается ущербным, нуждаясь в более напряженных усилиях.

Что касается третьего условия диалога – общего наследия, то причастность России к Востоку, утверждавшаяся в работах русских евразийцев начала XX века, является одним из важных факторов укрепления основ русско-арабского общения. Многим русским мыслителям и писателям мусульманский Восток представлялся естественным союзником России в борьбе против германизма и латинства. Некоторые исследователи делали отсюда вывод, что Россия по своему историческому культурному бытию является левантийской, ибо многими своими характерными чертами обязана восточно-мусульманским традициям. Важна также роль Антиохийской Православной церкви, которая, будучи укоренена в арабском ареале, является главным связывающим звеном между Россией и арабским миром. Родина христианства – Левант. В арабском мире оно, несмотря на темные пятна, омрачавшие отношения между христианством и исламом в отдельные эпохи, вело, ведет и призвано вести интенсивный диалог с исламом, который в результате многовекового общения и взаимодействия стал частью левантийского христианского сознания. Мне приятно сослаться на слова митрополита Жоржа Ходра, одного из выдающихся умов, которыми мы гордимся: «В каждом левантийском христианине есть немного от ислама». Мусульманская цивилизация является общим наследием народов этого региона, по природе своей земли разнообразия и различия, которые если и служили поводом для конфликтов, то лишь в результате столкновения политических интересов и честолюбий.

Кратко остановимся на литературных связях русской и арабской цивилизаций. Не для кого не секрет, какое влияние русская литература оказала на Михаила Нуайме, великого ливанского писателя. Нуайме хорошо знал русский язык. По– русски он написал знаменитое стихотворение «Замерзшая река». С другой стороны, поражает та духовная чистота, которой исполнены образы Востока в поэзии Пушкина и Лермонтова. Не таков Запад, «организованный по форме и бездуховный по содержанию», по словам одного из видных русских мыслителей. Известно, что великий Пушкин написал целый ряд поэтических произведений на темы Евангелия и Благородного Корана, обогатив свое литературное творчество духовными ценностями христианства и ислама.

Изложенное выше красноречиво свидетельствует о глубине диалогового общения между Россией и Востоком, Россией и арабским миром. Отметим еще одно обстоятельство: в период существования Советского государства Коммунистическая партия превосходила любую другую по численности в православной среде. Если это о чем-то и говорит, то лишь о мере привязанности православных к России, присутствии образа России в нашем коллективном сознании. Можно даже сказать, что привязанность к России выражается в тирании чувства над разумом, возвышаясь над сиюминутньши интересами. Образ русского народа в глазах арабов, будь то мусульмане или христиане, неизменно связан с благородством, гостеприимством, тонкой чувствительностью, нетерпимостью к насилию, образ русской культуры – с глубоким пониманием прекрасного, оригинальностью и высоким художественным мастерством.

Изложенное выше свидетельствует о том, что для диалога между Россией и Арабским Востоком имеются прочные основы и необходимые условия. Нам представляется, однако, что диалог этот нужно непременно активизировать, чтобы вместе противостоять натиску глобализации, которая с каждым днем набирает силу. Конечно, у глобализации есть позитивные стороны. Она помогает народам лучше узнавать друг друга, поощряя общение между ними благодаря легкости передачи информации в век прогресса технических средств связи. Но она же таит опасность гегемонии культуры экономически сильных государств над культурами бедных стран. Бедным культурам угрожает маргинализация, если не полное исчезновение, и мир может стать полем для игры одного игрока-гегемона, который распоряжался бы всеми его ресурсами, занимая господствующие позиции в культуре, политике и экономике. Глобализация – обоюдоострое оружие. Она может быть использована как структура для диалога, если будет связана с уважением особенностей культур и народов, и может служить инструментом ограбления и самоуправства, если ее основой станет логика торжества силы и вожделения поощряющих ее стран, что увеличит разрыв между Севером и Югом планеты. Тогда бедные страны еще более погрязнут в невежестве и отсталости, богатые – приобретут еще большую гегемонистическую власть.

В этих условиях России необходимо вернуться к активной политике на Арабском Востоке, с которым ее связывает множество общих знаменателей, к арабскому миру – уточнить свой выбор, храня верность собственному цивилизационному наследию, в основе которого – вера в гуманистические ценности и высшие идеалы, уважение свободы и права на различие, стремление к торжеству справедливости.

Завершим эту работу словами Михаила Нуайме, который говорит о важности сближения между людьми, призванного сделать их жизнь на земле более счастливой и менее трагичной: «Вся история человечества через смену различных режимов, передвижение границ, конфликты, войны, споры и соперничества ведет к постижению одной истины: все мы едины и живем в прекрасной вселенной. Мы следуем путем к миру и душевному покою, ибо в конце его – познание подлинной справедливости».

Скажем, что едина и справедливость, какими бы различными ни были формы, в которых выражена ее немеркнущая краса.