Россия в Средиземном море: что это значит для НАТО и Европы

За последнее десятилетие Россия усилила свои позиции во всём Средиземноморском регионе и на прилегающих территориях — от восточного побережья Средиземного моря до Северной Африки, а также, во многих аспектах, в Турции.

Судя по последним действиям России, её приоритеты вращаются вокруг четырёх основных осей. Это: первое — расширение российского присутствия в энергетическом секторе; второе — постоянное военное присутствие РФ в Сирии и борьба с исламским экстремизмом; третье — сотрудничество с Турцией ради достижения Москвой её дальнейших стратегических целей; и четвёртое — повышение эффективности российского военного присутствия в регионе за счёт размещения небольших баз и переброски военных сил с одной базы на другую.

Активность России на этих территориях заставляет НАТО и ЕС решать новые задачи, особенно принимая во внимание постепенное закрепление российских военных сил в Сирии и Судане, а также российское участие в турецкой противоракетной обороне. Дело не ограничивается Средиземноморским бассейном, а затрагивает еще и Черное море, Восточную Европу и Африку.

Действия России в Средиземноморском регионе и вокруг него можно считать инструментами, выбранными страной для соперничества с ЕС и НАТО на их южном фланге. Москва добивается успехов благодаря своему традиционно сильному энергетическому сектору и недавно модернизированным военным силам, но за пределами этих двух секторов её влияние ограничено финансовыми возможностями.

Аналитики уже давно утверждают, что энергоресурсы — главный двигатель политики Москвы в регионе. По словам одного из экспертов, «у России множество причин продвигать свои интересы в Восточном Средиземноморье. В числе её главных целей в регионе — повышение мировых цен на энергоносители. Российская экономика уже многие десятилетия отчасти держится на экспорте нефти и газа».

От себя рискну добавить, что не надо быть экспертом, чтобы понимать – цель любого поставщика энергоносителей – повышение мировых цен на них.

Эта стратегия действительно нацелена в первую очередь на Средиземноморский регион, но у неё есть и другие составляющие: снижение зависимости от Украины в деле поставок газа в Западную Европу; недопущение реализации Европейским союзом стратегии диверсификации энергетики; создание нового газового коридора в Юго-Восточную Европу с помощью газопровода «Турецкий поток».

Часть стратегии России в Средиземноморье — закрепиться в странах, где началось освоение новых источников энергии. В Египте Россия купила у итальянской Eni 30% акций в офшорном газовом месторождении «Зохр», крупнейшем в Восточном Средиземноморье.

В Ливане российская компания «НОВАТЭК» приобрела 20% акций совместного предприятия по газовой разработке, где итальянской Eni и французской Total принадлежит по 40%. В то время как разработка сирийских запасов в основном приостановлена из-за гражданской войны, Россия участвует в нескольких нефтяных и газовых проектах в иракском Курдистане.

В Алжире «Газпром» занимается разведкой месторождений углеводородов. В Турции Россия уже давно стала основным поставщиком газа, и энергетическая зависимость страны от России резко усилилась к 2020 году вследствие ввода в эксплуатацию «Турецкого потока» — газопровода, обеспечивающего газом Турцию и Юго-Восточную Европу, — а также в связи со строительством АЭС «Аккую», которая будет принадлежать России и должна заработать в 2023 году под её управлением. И хотя зависимость Турции от соглашений с Москвой снизилась, Россия, скорее всего, останется важным игроком в турецком энергетическом секторе.

Однако в том, как Россия использует энергетическую политику во внешнеполитических целях, есть и слабые места. Российская экономика всё ещё зависит от продажи энергоресурсов; и, соответственно, колебания цен на нефть и газ влияют на экономические возможности государства. Торговля сжиженным природным газом существенно меняет международные энергетические рынки. Кроме того, у России появились мощные конкуренты — производители газа и нефти в лице Ирана и королевств Персидского залива.

Всё это позволяет говорить о том, что энергетическая политика России, вероятнее всего, останется важнейшим компонентом присутствия страны на мировой арене, особенно в регионе Средиземноморья. Но Москве придётся реагировать на быстрые сдвиги в газовом секторе и на такие политические обстоятельства, как стабилизация и восстановление в Ливии.

Сирия уже давно, ещё со времен Советского Союза, пользуется поддержкой России в военно-технической области, что особенно проявилось во время правления Хафеза Асада в 1971–2000 годах. Эти отношения вышли на новый уровень после начала гражданской войны в Сирии в 2011 году и постепенного ухода США с Ближнего Востока.

В 2015 году Москва вмешалась в сирийские события, заодно дав понять западным лидерам, что у России тоже есть союзники и что она не допустит их падения по воле Запада. Точно так же Москва выражала крайнее недовольство действиями западных держав по отношению к Каддафи в Ливии в 2011 году — по её мнению, они вышли за рамки мандата ООН.

Второй целью России являлось создание передовой военной базы на Ближнем Востоке. Москва быстро переоборудовала сирийский гражданский аэропорт Латакия в успешно функционирующую военную авиабазу, а также стала значительно активнее использовать свою военно-морскую базу в Тартусе. Это позволило России начать интенсивные военно-воздушные операции, в том числе против боевиков, угрожающих перекрыть жизненно важное дорожное сообщение между Латакией и Алеппо и Дамаском и Алеппо. Как заявил министр обороны России в декабре 2017 года, обе эти базы будут расти и развиваться, что соответствует долгосрочным планам Москвы в регионе и по отношению к НАТО.

Военное вмешательство России в Сирии послужило более масштабным геополитическим целям: оно продемонстрировало, что у Москвы достаточно военной мощи, чтобы в критической ситуации быстро действовать согласно собственным интересам вне зависимости от действий других крупных держав. Кроме того, в ходе операции в Сирии Россия развернула гораздо более мощные военные силы, чем того требовала борьба с боевиками: в арсенал вошли системы С-400, крылатые ракеты, запускаемые с воздуха и с кораблей в Каспийском и Средиземном морях, а также система перехвата воздушных целей над частью территории Сирии. Чтобы осуществить эту военную кампанию, Россия организовала на море постоянную мощную систему снабжения в турецких проливах.

Российское вмешательство в Сирии показало, что Москва существенно повысила свою способность развертывать свои силы и средства за рубежом. Ничто не помешало российским войскам обеспечить себе доступ к Средиземноморскому региону по морю и воздуху, когда это стало соответствовать политическим и военным приоритетам. Сегодня этот приоритет по-прежнему является руководящим принципом политики России в Средиземноморье и, вероятно, не потеряет свой значимости в обозримом будущем.

Демонстрация Россией своих боевых возможностей явилась ещё и своего рода презентацией достижений российской военной промышленности на Ближнем Востоке и в Персидском заливе, где конкуренция на рынке вооружений очень высока. Россия смогла показать свои системы вооружения — истребители, крылатые ракеты, средства радиоэлектронной борьбы, и это сработало как эффективная реклама её военной промышленности, что подтверждает продажа российских истребителей Су-35 Египту.

Для успешной реализации своей энергетической стратегии в Европе и военно-политической стратегии в Сирии России нужно было наладить плотное сотрудничество с Турцией. Но в отношениях Москвы и Анкары есть и другие аспекты. Газопровод «Турецкий поток» — вместе с «Северным потоком — 1» и «Северным потоком — 2» обеспечил возможность обойти территорию Украины и таким образом сохранить за Москвой позицию ведущего поставщика газа в Западную Европу. Правительство Украины лишилось части транзитных сборов, а привлекательность газопроводов, которые поставляют через Турцию газ из Средней Азии, снизилась.

Несмотря на неоднозначность этих отношений, можно утверждать, что в Сирии Россия до определённой степени полагалась на Турцию, члена НАТО, — об этом говорит, например, создание объединённых русско-турецких патрулей после того, как Анкара договорилась с администрацией Трампа о частичном выводе американских спецподразделений. Значительное присутствие в Сирии турецких сухопутных войск позволило России ограничить свое военное присутствие воздушными и морскими силами, защитой войск, а также патрулированием, которое проводится российской военной полицией совместно с подразделениями турецких сухопутных войск.

Средиземноморье — наиболее подходящий район для реализации военно-морской стратегии России. Не имея возможности бросить вызов ВМС США, Россия выбирает соперничество на ограниченной территории. По словам аналитиков, «для России регион Средиземноморья стал символом более масштабного противостояния Москвы и Вашингтона. Наращивая военно-морские силы, Россия надеется ограничить доступ НАТО к региону, защитить южные рубежи страны и помочь настоящим и будущим государствам-клиентам в регионе». Также аналитики считают, что по экономическим причинам «курс Москвы на развитие и усиление средиземноморской эскадры является гораздо более достижимой целью, которая хорошо согласуется с внешнеполитическими целями России в регионе».

В целом Россия реализует очень последовательную стратегию в том, что касается её оборонительной позиции по отношению к НАТО. Сейчас Москва разместила системы ПВО в Крыму, Абхазии и Сирии, при этом, судя по всему, сохраняя определенный контроль над С-400, проданными в Турцию. Это расширяет буферную зону на южных рубежах России, включая не только Чёрное море, но и регион Восточного Средиземноморья.

По материалам:
https://carnegieeurope.eu/2021/06/08/russia-s-posture-in-mediterranean-implications-for-nato-and-europe-pub-84670