Старший сержант ВДВ, позывной «Гром»: «Я просто выполняю свою работу»

Эксклюзивное интервью военкора агентства ANNA NEWS Александра Строганова с бойцом 83-й отдельной гвардейской десантно-штурмовой ордена Суворова бригады «Громом» . «Гром» находится на СВО с самого начала мобилизации и за это время успел повоевать практически на всех направлениях. За подвиги и отличия в боях по защите Отечества боец награждён Георгиевскими крестами IV и III степени.

– Так, давай звание, пароли, явки… 

– Старший сержант ВДВ, позывной «Гром».

– Я знаю, что ты службу начал в 2004 году в 76-й гвардейской десантно-штурмовой дивизии. 

– Да. Я там служил с 2004 по 2007 год, в 234-м полку. Отдельная разведрота. Кстати, у нас Михаил Юрьевич Теплинский тогда был начальником штаба. Нормальный он такой. Теперь командующий ВДВ.

– Легендарный! А дальше как служба шла?

– С 2007 по 2010 – Чечня, населённый пункт Борзой, Шатойский район. Там тоже 3 года в разведке, в горной разведывательной роте. Потом гражданка, потом мобилизация.

– А на СВО ты с какого года?

– С 22-го, с октября 22-го. 

– Сразу в 83-ю бригаду?

– В 83-ю, конечно! Здесь в 1-м парашютно-десантном батальоне, в самоходно-артиллерийской батарее — «САБаторе». Вот, до сих пор тут. Уже скоро 3 года. 

– Прямо с первой волны мобилизации. Боевые действия начал с должности старшего наводчика?

– Да. На Херсонщине, Райское. Потом мы на Запорожье перекатились с «Атомом». 

– Почему «Атомом»?

– «Атом» – это наш командир батареи.

– Понятно. Привет ему тогда. Какая первая задача была? Ну вот там, на Херсонском направлении.

– На Херсонском направлении я не выполнял задачи, потому что у нас было ещё слаживание. Народу много, сам знаешь, кучность. И как раз переезд – мы переехали на Запорожье, в Энергодар. В Энергодаре я поработал только один раз, выехал. Потому что там, в принципе, у нас была совсем другая задача. Не наступление, а охрана энергостанций. Я один раз там выезжал работать, но там, хочу сказать, было такое… Я до этого был разведчиком, никогда на самоходке не ездил, но в Энергодаре я в ней сидел по два-три часа каждый день. Один уходил, садился и наводился. До автоматизма доводил, чтобы потом в дальнейшем работать. Потому что малейшая ошибка расчёта, наводчика… не туда чуть-чуть навёлся – а мы работаем близко к нашим ребятам, в 100 метрах падает снаряд, бывает даже в 30-ти падает. Поэтому для точности я это всё отрабатывал до автоматизма. Сам ходил, брал заряжающего, он заряжал, я сам себе давал цели, сам наводился, и весь Энергодар, все эти полгода я этим занимался. 

– А тогда первая задача где была?

– Когда мы заехали уже на Бахмут, это 23-й год. Десятого июня. А 15-го на Клещеевку наши начали заходить. 

– Это, говорят, самое страшное, что было?

– Там очень жёстко было, и мы там за сутки по 150-180 откидывали снарядов. Но всё-таки артиллеристы же, всё равно чуть подальше стоим. Не было ещё FPV-шек – это был плюс, потом они появились — в том же Бахмуте. И тогда уже чтобы не начали разбирать наши расчёты, мы проявили смекалку. Начали закапываться, закидывать машины мусором, макеты сообразили делать. До этого мы ездили, а когда начались FPV-шки, вот это всё, мы встали на прикол, и всё с одного места просто работали.

– Макеты-обманки? 

– Да. И вот, вообще плотно мы… Вообще, моя работа в этой батарее в плане боевых именно началась на Клещеевке, когда мы заехали на Бахмут. Так до сих пор и работаем. 

– Насколько я знаю, ты награждён Георгиевскими крестами? 

– Да. IV и III степени?

– Один — за Зайцево, один — за Любимовку?

– Да, Зайцево… мы тогда там нормально покосили.

– В районе Зайцево, под артиллерийским огнём противника твой расчёт вёл непрерывный огонь по превосходящим силам противника, в результате чего было уничтожено три блиндажа с личным составом и миномёт.

– Всё правильно! Три блиндажа. Мы там около сорока националистов уничтожили. Там «Правый сектор» был.

– А буквально через несколько дней в районе Любимовки, находясь на боевых позициях самоходной батареи, совместно с младшим сержантом Айрашевым отразил наступление националистов, уничтожив два миномётных расчёта, пункт запуска беспилотных летательных аппаратов противника, а также до 30 националистов…?

– Да-да-да, и такое было. И личный состав, и «мобиловодов» нормально там же. И БТР у меня есть, «Козак» есть на Волчанске.

– Отлично поработали!

– Всех ребят заслуга! У нас батарея, если вот разобраться, сам понимаешь, это чёткое орудие. Если правильно им работать – мы с первого выстрела попадаем в цель, до метра. Прямо в блиндаж! На Викторовке работали, мы Беловоды отрабатывали. Шесть выстрелов сделали – все шесть чётко в цель. Пехота зашла – без единого выстрела два «опорника» забрали после наших шести штук! Вот это – чёткость! Да и на Волчанске тогда нормально мы уничтожили «Козак».

– А когда был Волчанск?

– Сейчас… Это было перед тем, как сюда заехать… В мае прошлого года мы начали на Тихое работать, и в Волчанск как раз зашли наши. 76-я чуть позже подъехала, потому что я с пацанами там переписывался из 76-й, они говорили, что сюда едут.

– Помотало тебя. А сам откуда родом?

– Я из Сибири, с Омска. Сейчас уже пять лет где-то живу в Нижнем Новгороде. Переехал.

– В Нижнем потеплее будет.

– Ну, я бы не сказал, мне что-то зима вообще не внушила.

– По сравнению с Таймыром – всё хорошо. А семья, дети есть?

– Есть. Когда меня мобилизовали, жена на 7-м месяце беременная была. Я успокаивал: «Нормально всё будет!». Всё, уже сыну скоро три года. 

– Классно. Потом приезжаешь, он говорит: «Привет, пап!».

– Да уж.

– Или: «Привет, дядь!». 

– Старший уже так примерно и говорит. Старшему 13 лет будет. 

– А увлечения какие-то есть?

– Я стихи пишу. Вот, пока прочитай, что я накидал. Это стишочек, просто свои мысли. Я просто не знаю, может быть не получается… Хотя я ещё книгу начал писать. 

– Класс! У нас рубрика есть – «Блиндаж-читальня» называется. Мы там публикуем как раз стихи бойцов отсюда, живые. 

– Да! Они именно живые! Потому что там, сам понимаешь… когда на эмоциях всё, например, после какой-то передряги… То есть, я писал то, что я видел, что происходило на самом деле. Не выдуманное, а именно всё, как на самом деле происходило. 

– Здорово! Вот я читаю сейчас…

– Там есть, конечно, какие-то немножко несовпадения, но я же не поэт. Я этим только здесь начал увлекаться…

– Зато от души! В этом и ценность!

– Прочитали?

– Да. Очень цепляет!

– Я тогда наводчиком был, и вот у меня второго августа как раз друга — «заряжающего», который со мной с первого дня, «затрёхсотило». FPV прилетела, и я в связи с этим написал. 

«Он был весь ранен, с него бежала кровь, 

В глазах его я видел только смелость. 

Перетянул жгутом всё так, как нас учили…»

– Ну я там в течение 15 минут просто написал, когда их отправил с эвакуацией, зашёл в подвал, и у меня раз – телефон сам в руки… У меня сейчас – видишь, я с такими блокнотами для работы… Записываем там цели, вот это вот стихотворное. Так. Что-то я разговорился. 

– Стихотворение обязательно опубликовать надо. С твоей фотографией!

– Может не надо фотографий… Ну ладно. Вот не очень, вот ещё… Ну это тоже такая… Это мы здесь уже на Беловодах.

– Вот эту. Это вообще отлично! 

– Это после «Бабы-Яги», у меня там пол-лица от контузии слетело.

– Тут не видно, вот эту давай. А на этой кто? 

– «Кисель».

– Он тоже здесь, местный?

– Со мной работал. Мы как раз с огневой приезжали, снимались. Это когда мы под «Бабу-Ягу» попали… Сторона лица сползла. Вот эта лучше. Хотя лучше меня вообще вырежи! Я не тот человек, который хочет хвалиться. Я просто выполняю свою работу.

                                      Александр Строганов