Военная операция на Украине, 25 декабря

По всей линии фронта идут активные позиционные бои и контрбатарейная борьба с применением коптеров и малых разведывательных БПЛА.

Если говорить о характере боевых действий на Донбасской дуге и южном направлении, то по своим наблюдениям и по рассказам военных, вырисовывается следующая картина и некоторые особенности.

В обстрелах мирных объектов Донецка принимают участие компактные артгруппы противника… Обычно туда входит несколько батарей 155-миллиметровых орудий, минометы и один-два «Хаймерса», которые постоянно передвигаются и стараются скрытно менять огневые позиции.

Они не только пытаются посеять панику, но и создают иллюзию, что готовы наступать в том направлении. ВСУ всячески стремятся скрыть свою перегруппировку войск, используя погодные условия. Противник перебрасывает в район Бахмута и Соледара свои боеспособные части, которые прошли обучение, а также свежие резервы. Они производят там ротацию.

Касательно линии Сватово — Кременная. Видимо, на лиманском участке они тоже готовятся к активным боевым действиям, накапливая свои резервы в тылу. При этом на участке Диброво — Макеевка подразделения ВСУ и наемников регулярно нащупывают прорехи в наших оборонительных рубежах. Идет своеобразная шахматная игра. На этом направлении ведет боевые действия бригада, входящая в состав Второго армейского корпуса ЛНР. В частности, артдивизион под командованием бывалого и опытного офицера Владимира Ермака.Они на передовой с первых дней спецоперации.

В действиях артиллеристов четко просматривается постепенная смена тактики боевых действий. Артиллеристы тесно взаимодействуют с танкистами и с ЧВК «Вагнер». Другими словами, используется артиллерийский кулак, наносится противнику огневое поражение, а потом в бой идет штурмовая пехота в виде «вагнеровцев» и десантников при поддержке танкистов.

То есть у нас появились первые огневые кулаки прорыва.

Но есть и проблемы. Я был несколько ошарашен тем, что подразделения второго корпуса буквально живут на боевых позициях аж с 24 февраля. Их отпускают в тыл лишь на несколько дней, чтобы доукомплектоваться и отдохнуть, а потом снова бросают на передовую.

Мы пока не можем заменить их опытными и обученными бойцами. Не то что у нас нет такой возможности. Просто всплывают проблемы с проведением частичной мобилизации: боевое слаживание и постепенное вливание резервистов в боеспособные части. И самое главное — проблемы с дисциплиной. Но тут уже все зависит от конкретных командиров. Меня удивило, что те же мобилизованные просто слоняются по Старобельску.

Приезжаем мы под Кременную. Стоит подразделение. Вроде хорошо одеты и экипированы, но они все равно жалуются, что их якобы бросили. Спрашиваем: «Ребята, кто у вас сейчас на линии фронта?» «Десантники. Мы во втором эшелоне, 10–15 км». Так, а чего вы ноете? Объяснить не могут. Конечно, такая картина складывается не везде. Но тенденция, к сожалению, просматривается. Все происходит потому, что пока еще у них нет мотивации. ЧВК мотивированы. Десантники мотивированы, потому что у них заложены глубинные воинские традиции. Народная милиция мотивирована, потому что они за свою землю воюют. А у мобилизованных нет боевого настроя. Какой-то разлад и шараханье. А это все из-за отсутствия дисциплины, в первую очередь.

Вторая проблема — не хватает боеприпасов. Подвозят, но все равно не хватает. Видимо, вопросы логистики еще не решены до конца.

Третья проблема — самоходная артиллерия. Подразделения ЛНР воюют на «Гвоздиках» и «Акациях» еще с советских времен. Но новой и модернизированной техники пока еще нет. Они туда с трудом поступают.

Четвертая проблема — средства связи. Хромают просто катастрофически.

Пятая проблема — беспилотники. В начале СВО вообще была аховая ситуация. Сейчас она налаживается, но не до конца.

Шестая очень существенная проблема — время принятия решений на стрельбу. Это наш бич. Надо согласовать с комбригом и с другими звеньями. У нас на это уходит 10–15 минут, противнику на это требуется 2–3 минуты. Почувствуйте разницу.

Повторюсь, ключевое значение имеет боевой настрой. А для этого нужно возвращать работу замполитов. Пока они у нас работают по принципу: беги туда, не знаю куда. Они занимаются организацией нужных вещей, но в первую очередь их работа должна быть с личным составом.

Потому что у мобилизованных и регулярных частей ВС РФ пока проблемы с мотивацией. Я это не придумываю. Это говорят сами солдаты и офицеры, которые находятся на линии фронта. Потому что в бою они на себе все это испытали.

Эти проблемы командиры стараются решать на местах, в зависимости от своих полномочий и должностных обязанностей. А также от ситуации, которая меняется, несмотря на позиционные бои местного значения. Радует, что есть связь и взаимопонимание с командованием Объединенной группировки, созданной 8 октября. Суровикин требует правдивых и честных докладов. Командир корпуса генерал Абачев тоже требует честных докладов о ситуации, чтобы знать обстановку и принимать соответствующие решения. В этом плане есть существенные сдвиги по сравнению с первыми месяцами СВО.

Не сомневаюсь, что в закрытой части коллегии Минобороны обсуждались самые проблемные вопросы СВО. Неслучайно Верховный главнокомандующий заговорил о комиссии по делам мобилизованных, чтобы была прямая и открытая связь с военкорами и депутатами, непосредственно выезжающими на фронт. Потому что проблемы есть. Чем быстрее мы их решим, тем лучше.

Любые военные конфликты имеют свое название. Например, в официальных кругах события на Северном Кавказе именовались контртеррористической операцией, а в войсках группировки его иронично прозвали «пластилиновой войной» (из-за непролазной грязи, особенно в осенне-зимний период). Погода на Северном Кавказе — мягкая. Ударит лёгкий мороз, затем сорвётся дождь, а с вершин гор вдруг спустится густой туман. Вот и получается на земле — месиво, грязь, «пластилин», а в небе — не зги.

Что-то похожее происходит в эти дни и на Украине. Вертолётчики называют весь этот пейзаж туманной войной. Сложные погодные условия, когда видимость становилась нулевой, для противника превращались в подарок судьбы: мол, с воздуха не накроют. И полной неожиданностью становилось то, что винтокрылые машины зависали над местом боя, практически на ощупь опускались на землю, высаживая группу спецназовцев или десантников. Роль боевых ударных вертолётов на линии фронта не просто велика, она огромна.

Ка-52 бесспорно стал главным героем этих боевых действий. Мощный комплекс БРЭО, прекрасная маневренность и живучесть позволяют ему успешно выполнять сложнейшие боевые задания, часто трудновыполнимые для других типов боевых ударных вертолётов.

Вертолёты-солдаты, как их называют в войсках, Ми-24 и Ми-35 легендарного семейства Ми-24 ударных вертолётов ОКБ Миля, заслуженные ветераны многочисленных военных конфликтов. Они успешно применяются в ходе спецоперации на Украине. Часто действуют совместно в составе пары с Ка-52, который летит первый и выполняет функции вертолёта обнаруживающего и вскрывающего цели, а Ми-24 с его огромной залповой мощью эффектно подавляет их.

Ми-28Н уже по опыту боевых действий в Сирии получил высокую оценку экипажей, летающих на них. Хорошее бронирование, особенно остекления кабины, огромная огневая мощь — вертолет способен нести Нары самого большого калибра, обычно применяющиеся только реактивными самолётами. Всё это успешно позволяет решать ему самые сложные задачи и в непростых условиях спецоперации на Украине. Стоит отметить, что сейчас часть вертолетов Ми-28Н оснащена надвтулочной РЛС, что позволяет им приблизиться по мощности БРЭО к Ка-52.

Фактически современные боевые вертолёты стали наследниками легендарного штурмовика Ил-2. Сходные задачи и условия их выполнения, отвага и героизм экипажей, трепет противника перед ними — всё это очень роднит их между собой.

Еще одной особенностью спецоперации стала так называемая свободная охота, которую российские лётчики активно практиковали еще при проведении операции в Сирии. «Свободной охотой» называется вылет самолёта или звена вертолётов в определённый район с последующим уничтожением техники.

Свое мастерство и прочные навыки вертолетчики уже демонстрировали не раз. Если брать техническую сторону дела, она не претерпела особых изменений и устроена несложно — по всей линии фронта создаются «аэродромы подскока». На них размещаются топливозаправщики и машины с боеприпасами, а прямо на месте из специальных материалов создаётся площадка 10х10 метров, куда вертолёт приземляется для дозаправки и пополнения боекомплекта. Интервалы работы между боевыми вылетами обычно небольшие — на заправку и перезарядку требуется примерно 30–40 минут. После этого лётчики запускают машину и снова отправляются на боевой вылет.

И еще о винтокрылых машинах Ка-52. «Аллигаторы», как и другие боевые вертолёты, оснащены приборами ночного видения и тепловизорами, поэтому экипаж может наносить удары по противнику не только ночью, но и в сильный туман. Вертолёты оснащены управляемыми ракетами «Вихрь» с дальностью пуска до 10 километров, поэтому приближение вертолётов украинские войска могут не слышать.

На этом этапе операции может проявиться главная особенность Ка-52 — способность разворачиваться практически на месте. Благодарить за это нужно разработчиков КБ Климова, создавших уникальный автомат перекоса тяги и соосную схему размещения несущих винтов, которая позволяет повернуть машину на нужный боевой курс, если экипажу требуется совершить резкий манёвр или выйти на цель с той стороны, где появления ударного вертолёта никто не ожидает.

На днях официальный представитель народной милиции ЛНР Андрей Марочко заявил, что противник перебрасывает в район Артемовска спецподразделения, способные вести маневренную оборону и противодействовать нашим штурмовым группам. Сразу отмечу, у нас тоже действуют группы спецназа и штурмовые группы. Но они действуют в тишине, о них мало говорят. Во время поездки довелось встречаться с ребятами из таких групп, они мне много интересного рассказали о действиях ВСУ. У противника хорошо налажен вопрос с передачей информации и Марочко не зря об этом сказал. Но наши готовы противостоять этим разведывательным группам. Противник часто использует ДРГ, состоящие из четырех-пяти человек на пикапах и кочующего орудия. Есть и более весомые группы по 30 человек с боевой техникой. Натовские инструкторы их кое-чему научили, но их тактику мы хорошо знаем. У нас есть свои способы им противодействовать.Например, на днях наша группа спецназа уничтожила такую группу, взяв в плен вражеских снайперов и офицеров одной из бригад ВСУ, которые участвовали в расстреле наших солдат. Так что в штабах знают, что мы можем с ними справиться. И еще одна деталь, На мой взгляд, очень немаловажная. Иду, иду, вдруг вижу — могилы. Похоронены солдаты ВСУ. Стоит крестик и даже украинский флаг к нему привязан. Был бой, противник отступил, но своих не забрал. Наши по православному обычаю предали их тела земле. И никто эти могилы не оскверняет.

В целом, ситуация на линии фронта сложная и напряженная, но не критическая. Цели и задачи СВО не изменились. Но все будет зависеть от того, как быстро мы исправим ошибки, допущенные в Харькове и в Красном Лимане. Потому что для боевых действий нужны подготовленные войска и подготовленные тылы. Эти моменты, не сомневаюсь, были учтены в ходе коллегии Минобороны. Были приняты соответствующие решения. И результат этих решений мы увидим в самое ближайшее время.

Геннадий АЛЁХИН, специальный корреспондент ANNA-News.