Юрий Ярмак: «Мягкая сила – серьезное оружие в современном мире» Часть 1

Интервью с Юрием Васильевичем Ярмаком — доктором политических наук, профессором кафедры государственного и муниципального управления и правоведения Института права и управления МГПУ, полковником запаса.

— Здравствуйте, Юрий Васильевич! У меня к Вам первый вопрос. Вас называют «русским Джозефом Найем», поскольку Вы внесли серьезный вклад в российский научно-политический дискурс, развивая теорию «мягкой силы». Давайте разъясним для наших читателей, что такое концепция «мягкой силы», каковы исторические предпосылки возникновения этого понятия, и как эта теория эволюционировала? Какие вообще существуют стратегии применения «мягкой силы»?

— Я не считаю себя человеком, которого можно было бы сравнить с Джозефом Найем, потому что те взгляды, которые у него существуют на «мягкую силу», и то, как он это рассматривал, передавал её суть может восприниматься для российской аудитории и российской истории немножко по-другому. В этом плане я сохраняю небольшую, но всё же существующую дистанцию между тем, что Най предполагал и утверждал о «мягкой силе» в области международной политики и тем, как это вижу я. Здесь же находится и вопрос об акцентировании проблемы «мягкой силы» в культурном плане. И в одном, и в другом случае у меня более широкие, чем у Д. Ная подходы, которые замешаны на новой обстановке и цивилизационном развитии в мире и у нас в стране. В чём это заключается?

Дело в том, что, познакомившись с работами Джозефа Ная, я удивился тому, что российская гуманитарная наука, включая психологию, социологию, историографию, педагогику – каким-то образом обделена важным, но очень приемлемым и необходимым для России обстоятельством – полновесным использованием фактора «мягкой силы» в инструментах общественного управления гуманитарного характера. Более того, целенаправленно, порой, «мягкая сила», как явление, не замечается, хотя в той или иной форме параллельно она функционирует с жёсткими властными действиями государственных институтов, отдельных персонажей власти. Между тем, история человечества, со времён самых ранних государственных систем, можно сказать – от египетских пирамид и до «деловых высоток» современных империй, «мягкая сила» как бы обрамляет любую власть жёсткого концепта. Об этом можно сказать и при рассмотрении российской политики, упоминая Ивана Грозного, следующих за ним царствующих особ, и участников современных институтов государственного управления.

Однако простое упоминание о явлении в социально-политическом смысле, мало эффективно. Видя и понимая суть «мягкой силы», необходимо это явление использовать. В информационно и технологически изменившемся мире, крайне необходимо умелое и широкое использование «мягкой силы», во имя его полезного эффекта для российского общества. Отмечу, что, к сожалению, фактор soft power, даже без целенаправленного его учета и использования обязанными заниматься этим вопросом структур, гораздо сильнее проявляет себя в неорганизованных социальных обстоятельствах, чем в заведомо выстроенных действиях системы государственного управления. По моему мнению, использование инструмента «мягкой силы» мы пока в России упускаем. Может быть подробного разъяснения в широких массах сути «мягкой силы» и не требуется, но понимание этого явления, его воздействующей силы и властных способностей у руководителей гуманитарных программ, кураторов образовательных проектов и директоров просветительных учреждений должно иметься. Понимания этого требуется и от некоторых важных институтов власти, публичных политиков, многих представителей российской элиты.

Что имеется ввиду? Во-первых, реальные процессы творения политических решений, документов организационного характера, да и поведение многих руководителей в условиях гласности и прав граждан на достоверную информацию, сами по себе демонстрируют свою легитимную мягкую силу повелевания. В такой системе коммуникаций повелевание дополняется доверием и делает реальной связь между властью и обществом. Она не может быть подменена домыслами, сокрытием управленческих действий и уходом от ответов на вопросы со стороны общества. Слава Богу, за последние 10-15 лет коммуникация на почве открытости у нас изменяется к лучшему.

Но нельзя считать, что в такого рода коммуникациях абсолютная открытость и доверительность всё решает и, соответственно, «мягкая сила» является стратегическим управленческим механизмом. Как и во все времена формула абсолютизации встречает свою альтернативу, выраженную в необходимости соблюдать чувство меры. Это, как раз, и является важным условием правильного использования «мягкой силы» в государственном управлении.

Сюда примыкает «мягкая сила», которой обладают институты демократического порядка, что позволяет иметь в обществе экспертизу и здоровую реакцию оппонентских сообществ на множество вопросов из повседневной жизни. Если в государстве практика взаимного встречного и нормального оппонентского порядка существует, и она не приводит к намерениям уничтожить противника, то «мягкая сила» функционально, собственно и выполняет одно из своих свойств: сглаживание острых противоречий и своевременное устранение зреющих антагонизмов. В рамках своего функционала, законная власть или её представители, не лишая себя полномочий, демонстрируют свой властный статус и, вместе с тем, возможности «мягкой силы» общества. 

На такие более-менее гармоничные отношения, имеют серьезное влияние реально существующие институциональные механизмы государственной системы. Они действуют в политико-правовой, законодательной сферах, образовании, через историко-патриотическое воспитание и педагогическую практику. Всё это может рассматриваться как опорные высоты в вопросах сохранения позитивных свойств тех традиций, которыми обладает российское общество, вместе с тем, как полезные среды, где можно видеть процессы изменений, деформаций, практического изменения общественного организма. В условиях понимания того, что может произойти посредством «мягкой силы», очевидным должно быть предугадывание того, в каком направлении следует предпринимать управленческие решения и действия.

Мы в реальной жизни можем и должны видеть то, что «мягкая сила» проявляется в большом количестве событий, и не лишне их замечать. Почему? Потому, что «мягкая сила» имеет свойство исподволь, незаметно и опосредованно воздействовать на психику и ум, мировоззрение и поведение людей.

В истории цивилизаций явление существования и использования «мягкой силы», «мягкой, гибкой власти» представлено было давно. Можно упомянуть примеры из древнего мира, где первенствовали колдуны, шаманы и господствовали культы, обычаи в средние века, когда тотально действовали и насаждались религиозные духовные оковы, и новое время с его множеством идеологических конструктов. Конечно же, в настоящее время, механизмы «мягкой силы» значительно изменились как в области прямого идеологического воздействия, так и в области завуалированного формирования психолого-мировоззренческих взглядов населения стран, отдельных социальных групп, влияния этого феномена на разные поколения людей. Гибридные формы информационно-коммуникационного воздействия на человека, превышают все прежде привычные уровни и «мягкая сила» в них «правит бал». Далеко ходить не надо: события на Украине подтверждают колоссальную силу мягких, завуалированных и откровенно ложных форм и способов использования «мягкой силы». Это касается исторических знаний, формируемых в детских садах, школах и вузах, идеологического переформатирования психологии взрослых граждан этой страны, которым «вдалбливались» в течении 30 лет фантастические образы из прошлого, якобы сокрытого прежде по вине тоталитарного российского государства. А в действительности, закладывались в основу тех процессов, что были выгодны Западу. И в указанных обстоятельствах теория Д.Ная была совершенно успешно применена.

Кстати сказать, негативное продолжение эта теория имеет в идеях и рекомендациях, излагаемых Джином Шарпом. Он ратует за то, что в настоящее время «мягкая сила» в использовании возможностей для цветных революций по всему миру, является наиболее продуктивной. Она является, в условиях современных развитых технологических достижениях, сердцевиной стратегии и тактики смены правительств и власти.  

«Мягкая сила» имеет разные «одежды» и обличия. Как я отмечал ранее, достаточно серьёзное это присуще гуманитарному образованию, а еще конкретней, — историческим знаниям. Эффективнее всего это проявляется на мировоззрении молодежи. Сложный механизм «мягкой силы», воздействующей в психологии через вторичные контуры восприятия смыслов, фактов и общественных явлений формируют достаточно крепкое убеждение молодого ума, что в последующем трудно изменяемо. На этой почве постепенно формируется как доверие к источникам, так и то, что мы понимаем под исторической культурой и исторической памятью, взгляды на прошлую и настоящую жизнь разного масштаба, формируются представления о прошлом, гражданские нравы, чувства и взгляды на реальность, ценностные ориентиры, постижение основ российской государственности. По существу, «мягкая сила», формирует у молодёжи представление не только о прошлом, но и о будущем, то, что будет воплощаться в поколении завтрашних россиян, и через них определять те или иные процессы в стране.

В исторических знаниях важной является, безусловно, идеология, которая соответствует тому типу государственности и господствующим стратегиям, которые реализует власть. Но, может быть, и хорошо, если идеологией, порой не начинены практические конструкты политического управления. Однако в случае с Россией, обойтись без идеологии невозможно, и это чаще всего не позволяет сделать наш противник, оппонент нашей реальной политики. Может в этом обстоятельстве кроется загадка того, что Президент РФ Путин В.В. столь долго не институализировал и не заявлял о том, какой идеологии он придерживается.  Может потому это и не происходило, что жёсткие механизмы не могут быть эффективными в существующих обстоятельствах по причинам риска их серьезного отторжения российскими ортодоксами противоположных взглядов. Тогда могут происходить процессы отчуждение части общества от целей, намеченных путинской властью? Может, все может быть. И расценивать такую стратегию можно, как успешное использование «мягкой силы».

Необходимо отметить и ещё одну сторону понятия и форму существования «мягкой силы». Она игнорируется очень во многих случаях с точки зрения оценки своего воздействия на человека – это мягкая сила искусства. Произведения сферы искусства – это то, что скрытно может формировать у человека мировоззренческие аспекты, настроения, оценки и взгляды на различные социально-политические, экономические, жизненные процессы. Положение дел в искусстве таково, что человечество давно уже далеко ушло от прямого подражания и репрезентации природы, существующей реальности. Через эмоции, духовные конструкты человека «мягкая сила» искусства скрыто, косвенным образом и, вместе с тем, определенно и серьёзно влияет на то, как в обществе могут вызревать те либо иные взгляды на что-то, за или против чего-то. Умелая власть давно превратила культуру и непосредственно многие виды искусства в инструмент системного воспитания нравов, патриотических или враждебных чувств, настроения поддержки или критиканства в людях событий и общественных явлений.

Таким образом, определение «мягкая сила» имеет широкий диапазон того, что ею является. Она существует в разных сферах, разных формах. Я сейчас не рассматриваю по отдельности сегменты идеологического плана, допустим, экономическую или религиозную идеологию, вопросы о её действии в виде законов, права или религиозных конфессий – там тоже эти сегменты очень по-разному могут действовать. Нет возможности и более детально остановиться на искусстве, как инструменте в функционировании рассматриваемого феномена.

Но в этом ключе совершенно очевидным является вывод о том, что мягкая сила существует и действует в разных сферах общественно-политической, культурной и духовной жизни. Она является весьма объёмным предметом для исследования и использования в конкретных областях политической и социальной жизни.

 Также в данный момент она получает от научно-технического прогресса огромное количество вариантов для того, чтобы быть облачённой в передовые технологии, работающие на человека, для человека, во имя человека. Но, с другой стороны, косвенно и достаточно определенно «мягкая сила» может работать против человека, влияя на него своими деформирующими свойствами.

— Подскажите, пожалуйста, само понятие «мягкой силы» возникло в 80-х годах. Как раз в то время у нас были перестроечные, предперестроечные времена. Как Вы думаете, случайно ли подобное совпадение?

— Большие системы имеют свойство самостоятельного развития и распространения в отрыве от того, что может задумывать в отношении этих систем конкретный субъект. Тем более — политического, хозяйственного, культурного государственного и глобального управления. В любом явлении и системе мы должны замечать, во-первых, понятие и объяснять его; во-вторых, видеть это понятие, как функционирующее явление реальной жизни; в-третьих – мы должны понимать, что структурно оно как-то организовано. И явление, и понятие мягкой силы для России в эпоху перестроек – было структурно интегрировано в обстоятельства объективно необходимых фундаментальных планов наших руководителей перестройки. Но задумки системных изменений в Советском обществе и государстве, к сожалению, не совпадали с готовностью управленческих партийных звеньев глубоко проникнуться в суть таких изменений, многие не понимали того с помощью каких механизмов и какой величины шагами двигаться в перестройке.

Уже через 4-5 лет стало понятно, что мягкие формы трансформации, перестройки и модернизации советского государства не имеют ясного концептуализированного плана. Отсутствовали реальные механизмы научно обоснованной системы и последовательности их проведения. А это может квалифицироваться как сырая форма идей перестройки, равнозначная тому, что «мягкая форма» того, во что задуманное обернуто, оказалась излишне мягкой оберткой. Лозунги и призывы, к сожалению, не действовали как строительные леса, а выглядели, как голые пожелания.  Они не были надежно «уложены» в научные обоснования, за которые брались бы в едином подходе представители команды М.С. Горбачева. Они не были сопровождены неукоснительными волевыми процедурами осуществления этих мероприятий. А значит, господство только демократически аргументированных мягких подходов к решению задач перестройки, не смогли обеспечить баланс между настроениями противоположных частей советского обществ. Последние же, делясь на оппонентские силы, придерживались лозунгов: одни – надо ли ломать то, что создано и проверено 70-ю годами; другие – следует снести всё «к … матери», и идти по западному маршруту.

Но мягкие формы дискуссионного порядка затянули и начали тормозить и запутывать динамику изменений. Между тем, терпение у граждан иссякало, привычка к тому, что мы привыкли к тому, чтобы нами правильно управляли и от реформ уже требовались результаты, стали доминирующими настроения мягкого отказа от задуманной перестройки. А тут возник конфликт между ГКЧП, Ельциным, Горбачевым и той частью общества, кому было всё равно что за систему в стране выстраивают вожди. Им нужен был порядок или абсолютная свобода… Государство на почве «мягкой борьбы» за власть начало распадаться.

К сожалению, такие условия мы озвучиваем лишь с аргументацией противоположного смысла: процессы умиротворенного перехода в СССР от позднего партийно-номенклатурного формата к открытому справедливо-демократическому обществу не могло произойти, желаемых идеальных переходных конструкций в системах социального характера быть не может. Таких идеальных обстоятельств практически никогда и нигде обнаружить невозможно. Жизнь несет в себе обстоятельства собственной «мягкой силы», и неумолимо, с гигантским напором подавляет желания человека, его задумки, тем более, если они не замешаны на соответствующей воле командной работы всех тех, кто входит в команду. Таким образом, не соотносимость малого масштаба и слабого организационно-интеллектуального потенциала таких величин как «передовой отряд» партийцев-новаторов с лидером М.С. Горбачевым предопределили проигрыш «мягкой силы» упомянутых перестроечных идей в противостоянии инерции, механизмам торможения и откровенному сопротивлению чиновно-партийной номенклатуры. Фактической же революции в российском обществе никто не хотел. 

Западные «партнёры», хотя столь серьезного и быстрого развала СССР не предполагали, всё ж не снимали с повестки дня перспективного системного распадения советского государства и стремились помочь в этом. Здесь были целенаправленные действия «мягкого характера», причем не по случаю, а умело навязанные западными фондами, спецслужбами в виде форм «сотрудничества» и помощи, в том числе в сфере государственной модернизации и демократического совершенствования. Наши западные оппоненты имели ввиду и ставили своей целью ослабить Россию, но получили результат сверх ожиданий = развал советской системы управления изнутри.

В этом плане перестроечные времена и пробивная сила мягких форм международных отношений совпали. Рыхлость тех социально-политических обстоятельств, во многом замешанных на лозунгах «открытость», «гласность», «социализм с человеческим лицом», в которых находилась советская страна, вели к неминуемому изменению власти, но скорее к её исчезновению как действующей структуры. Единственным субъектом, олицетворявшим то, что государство пока есть и живет были Вооруженные силы с ядерной триадой. Перестроечная волна, в величине которой не малую роль сыграли западные деньги, разведки, агенты влияния и «мягкая сила» с параметрами Д. Ная, закончилась в пользу Запада. Таким образом, эффект «мягкой силы» значительно повысился и её воздействие было гораздо более серьёзным, нежели можно было ожидать.

— Можно ли считать, что «коллективный Запад» эффективно использовал принцип «мягкой силы» против СССР, что и привело в итоге к его развалу?

Этого нельзя отрицать. Если проанализировать те структуры, которые мы так или иначе относим к коллективному Западу, то в их перечень следует внести широчайший состав правительственных и общественных, специальных и смешанных (гибридных) институтов обеспечения интересов этих стран. Они официально описаны с точки зрения своих функций (разработка и проведение в жизнь ключевых мировоззренческих вешек, методологические обоснования системы работы, организационные и координационные действия, аналитическая, прогностическая и воспитательная работа), но в действительности все выполняют задачи по достижению государственных задач и обеспечению безопасности через обработку людей. В американских штатах система воздействия на психологию отдельного человека, социальные группы, различного рода национально-этнические группы хорошо систематизирована. Несмотря на то, что эти структуры не имеют жёстких критериев достижения каких-то серьёзных, фундаментальных изменений в обществе, они выполняют функцию поддержания в обществе состояния, когда оно отделено от большой политики. Только в условиях форс-мажорной ситуации они могут так или иначе проявлять в этом своё участие.

Вместе с тем, Запад распространяет свои амбиции и желания на остальные части света и стремится формировать тот миропорядок, который выгоден ему. Главным здесь выступает правительство США и цели желаемого порядка достигаются отнюдь, не только реальным положением в международном сообществе этого государства с экономической точки зрения. В использовании находятся самые совершенные средства, пропаганды, информации, зримые способы воздействия на психику людей (например, военные базы по всему свету демонстрируют силу и «заботливое» участие Америки в судьбах народов), разные формы мягкого влияния, подкупа или откровенного давления без применения военных средств.  

В условиях, когда основным оппонентом Соединённых Штатов Америки являлся Советский Союз, то главным в целеполагании воздействия на нас было распространение суждений о бесперспективности соревнования социально-политических моделей советского и западного образцов. Приход к власти М.С. Горбачёва, привел к продвижению либеральных ценностей, которые озвучивались через те или иные персоналии (например, А. Яковлев), общественные движения. В то время был принят закон об общественных объединениях, который потом был изменен и дополнен таким образом, что общественные объединения и политические партии разного типа могли бы действовать в правовом поле за исключением тех ограничений, которые накладывала Конституция, (например, запрет фашиствующей идеологии). В результате сформировалась и духовная обстановка, и возможности, когда можно было свободно проповедовать либеральные идеи, доказать, что это и является интересом народа и двигаться следует в направлении их пропаганды.

Это, в общем-то, не ново. Когда-то Иван Грозный отверг идеи Андрея Курбского и других людей, которые знали, понимали, видели то, каким опытом обладает Европа в XVII веке, по выстраиванию иных чем в княжеской Руси правил общественного устройства, и предлагали смягчение абсолютной власти. Но, время не подоспело, и в этом есть двойное дно при «переносе» стороннего опыта на отеческую почву. Идеи и разговоры о демократии натыкались на то, готово ли общество к тому, чтобы эти изменения ложились на почву эффективного использования и управления.

Допустим, перенести опыт Запада, в частности, Польско-Литовского государства, на российскую почву — это не имело перспектив. Польско-литовская демократия касалась в основе своей шляхтичей, а не простых людей. И в системе власти это по существу ничего не меняло. Хотя в лозунгах звучало понятие, связанное с коллективным управлением, некоторыми выборными структурами, и то, что называется демократия. А в этих выборных структурах (в Сейме) можно было находить только представителей дворянства, представителей богатых слоёв и шляхты. Или вопросы, связанные с тем, что свобода слова, разговоры – это есть то перспективное, куда Россия должна двигаться по примеру тех же и некоторых других государств, во имя того, чтобы был свободен человек. О каком человеке можно было говорить, если все законы и решения принимались в пользу тех, кто во власти участвовал? А участие во власти было как раз у определенных социальных групп, землевладельцев и воинской аристократии.

Сегодня мы можем говорить о том, что рождение демократических, либеральных идей и «мягкой формы» привнесения их в советское общество из-за границы может, конечно же, быть случайным, но так просто не бывает. Рождение чего-то нового не бывает никогда само по себе. Тем более, наделенные политическим интеллектом инициаторы демократических перемен в СССР люди должны были чётко понимать, на какую почву идеи и процессы перемен могут лечь. Например, сам Горбачёв действительно был деятелем демократического, либерального толка, но в то же время не всегда точно и ясно понимал, какое развитие его идеи получат, как будет происходить перестройка, каким образом она изменит ландшафт Советского Союза. С философской точки зрения красота мягкого развития социализма, придания ему большей устойчивости и конкурентоспособности, было красивым пейзажем. Но, в определенные моменты пейзаж реальности превратился в мираж. В этом ключе нельзя говорить об абсолютно позитивной роли «мягкой силы», хотя она, безусловно, имеет определённые перспективы более широкого использования. С другой стороны, «мягкую силу» ещё надо глубоко, точно и ясно понимать, определяясь с тем, что за ней скрыто, какие задачи с её помощью можно решать, а куда не допускать.

Продолжение во второй части интервью.

Мария Коледа