Юрий Ярмак: «Мягкая сила – серьезное оружие в современном мире» Часть 2

Продолжение разговора с Юрием Васильевичем Ярмаком — доктором политических наук, профессором кафедры государственного и муниципального управления и правоведения Института права и управления МГПУ, полковником запаса.

Первая часть интервью по ссылке.

— Скажите, пожалуйста, какие ошибки, по Вашему мнению, в данной теории мы совершили? И существует ли возможность их избежать в нынешней реальности?

Достаточно много противоречий, связанных с тем, как по традиции наши вожди и лидеры привыкли пользоваться доверием общества, и на этом доверии выстраивалась, в общем-то, достаточно низкая протестная активность — народ делает то, что вожди и лидеры предлагают. Авторитет коммунистической партии и советского государства в годы Великой Отечественной войны значительно усилил веру и доверие и к лидерам, и к представителям КПСС. В обществе прижилась мягкая форма взаимодействия с народом, система отношений – и это не всегда воспринималось как позитивная сторона. Ведь либерализм – он был в России достаточно долго в зачаточном положении, формировался на почве примеров западного типа. Поэтому в России либерализм вызывал серьёзный протест и советскому обществу было не в радость то, что в политику встраивалась система вседозволенности – она так или иначе с трудом вливалась в советское общество.

Нам было понятнее и яснее, более подходило под наш менталитет то, что «партия сказала, и так оно и есть, и так оно и должно быть выполнено». Ведь программы были замечательные, и вплоть до 1926-го года, в середине 1927-го уже сложно было говорить о том, куда выведет вся эта система политического управления с помощью партии. Но всё равно вера оставалась и поэтому то, что называется действие с помощью «мягкой силы», не имело достаточно серьёзной почвы, на которой бы воспринималась либеральная форма и вид порядка в противовес планово-проектной жёсткой и достаточно идеологизированной системы управления в обществе. А это порождало и то, что называется объективные недостатки. Объективными недостатками было то, что и сама советская элита сформировалась с достаточно большим количеством недостатков. И уже буквально с хрущёвских переворотов и действий, которые Никита Сергеевич Хрущёв предпринимал во имя своего идеологически убеждённых и далее целенаправленных действий – оно разрушало представление о том, что в партии сосредоточены в основе своей честные, чистые и работоспособные дальновидные политики.

Это произошло после того, как лозунги в отношении Ленина, Сталина и их гениальности были подвергнуты сомнению Хрущёвым. А после открыто и публично было заявлено, что отнюдь не только Сталин и его окружение, но и сам Хрущёв – люди, которые замешаны в неправильных действиях, ошибках и даже преступлениях. Вся эта система совмещённости истории реальной и теории политического строительства коммунизма, расходящееся в теории жизни с политическим строением и история, так или иначе могущая поставленной быть под сомнение — всё это превращалось в ту «мягкую силу», порождало сомнение, а потом и в убедительные доказательства того, что политическая партия КПСС совершала какие-то ошибки. Но не массы партийных людей, преданных партии, а руководителей, которые не были достойны того, чтобы называться вождями, называться лидерами.

Единственным аргументом в пользу того, что историю нельзя было переделать – это то, что были события реального, материального плана. Когда страна поднималась после войны, шло строительство, происходили серьезные достижения в промышленности, космосе, освоении атома – всего этого советское общество достигло под руководством коммунистической партии. Естественно, ошибки были, без них невозможна реальная политика, но чем менее серьезное участие народа в политическом процессе, тем более серьёзно и критически воспринимаются данные промахи. Достижения имели шанс сохраниться и развитие могло идти дальше, но этого шанса политическая партия не дала. Не дала в виду неподготовленности, сосредоточения на прежних видах деятельности и излишней идеологизированности, основанной на устаревших лозунгах, в то время как мир уже жил по несколько иным принципам.

В результате правящая элита не делала того, что нужно было сделать с Советским Союзом, трансформируя постепенно экономический и политический строй, изменяя свою партию, реформируя хозяйственную деятельность, двигаясь по тем новым вариантам и векторам, которые соответствовали бы мировой политике, мировой и экономической хозяйственной политике и развитию. Эти ошибки привели к тому, что «мягкая сила» воздействия на общество теряла мощь и, по сути, отталкивала людей от властных структур. Те реформы, которые должны были пройти в 1960-х годах и которые начал проводить М.С. Горбачёв в конце 1980-х, стали терпеть фиаско. Кроме этого, на события повлияла ментальность наших людей, которые не привыкли видеть действующих политических лидеров, показывающих недальновидность и несистемность, в первую очередь — Горбачёва, Яковлева и других. Одновременно началось активное действие ещё и зарубежных центров, фондов и общественных организаций. В это же время у нас появилось огромное количество отечественных неправительственных организаций, которые являлись ресурсом для создания очень привлекательного образа западной жизни. В этом плане и Сорос, и другие действовали в долгую, размывая нашу интеллигенцию, формируя переворот в её мышлении, доказывая необходимость кардинальных реформ.

Поэтому вопросы, связанные с гласностью, перестройкой, «новым прорывом» и «свежим ветром», а такие лозунги были в наших ВУЗах, в тех или иных институтах — всё это привело к тому, что начались серьёзнейшие сомнения в отношении вообще всей системы, всего социализма, всех тех, кто эти действия, строительство социализма так или иначе претворял в жизнь. Критика – она сама по себе размывала общество, являясь некой формой «мягкой силы», воздействием на ментальность людей, на общественное мнение и те настроения, с которыми наше население начало воспринимать неудачи. Казалось, что все эти неудачи лежат на совести всех тех людей, которые в строительстве коммунизма, социализма участвовали. В том числе, и отдавали свои жизни на трудовых постах, работали на износ и многое другое. С точки зрения западного психологического воздействия, критика стала тем «бульоном», на котором выросла оппозиция политическим лидерам, тем большим начальникам, которые, казалось бы, задумали хорошее, но у них ничего не получается. Ведь недаром буквально через 5-6 лет все эти лозунги стали забывать или думать о них плохо, имеется в виду — о перестройке, о гласности. А на авансцену вышли люди, рубящие сплеча, говорящие о том, что всё плохо и всё то, что происходило – это тупик, в который Советский Союз зашёл и его нужно разрушить вместе с ним, чтобы выйти из тупика. А куда выйти? А в сторону того, что предоставляет нам западный опыт. Так и получилось то, что разрушение Советского Союза – это, по существу, опять воздействие «мягкой силы».

— Если брать именно нынешнюю реальность. Как Вы относитесь к концепции «Русского мира», каковы ее сильные и слабые стороны? Что является или может являться объединяющим ядром для этой концепции?

«Русский мир» — это, на мой взгляд, как раз обобщённое представление о том, что вокруг России, её центральных областей, вокруг православия существуют иные дружественные и родственные культуры, народы с ментальностью российских граждан. Вместе с православным народом существует огромное количество наций, национальностей, огромное количество конфессий, этнических элементов, которые согласны с тем, что «Русский мир» – это первоосновная ячейка, первоосновное звено, вокруг которого нужно и можно объединяться. На протяжении веков, на протяжении довольно долгого времени «Русский мир» в тех или иных обстоятельствах доказывал свою высокую устойчивость, превозмогая большие трудности, граничащие с тем, что русское, православное, этническое, национальное или религиозное звено — оно выдюжит ли, и будет существовать несмотря ни на что.

«Русский мир» так или иначе объединяет тех, кто проживает в средней полосе, в южных частях нашей страны, на севере, дальневосточных землях и в других регионах, приглашает людей в общую жизнь и, вместе с тем, не уничтожает, а даёт возможности для их самобытного развития. С точки зрения человеческого фактора это и есть существование некой опоры в виде русского человека, традиции, русских привычек, религиозных предпочтений. Вместе с тем, это свобода существования рядом тех, кто не является представителями православия, не является русскими, не является теми или иными чисто славянами. В этом плане «Русский мир» в расширенном формате даёт возможность вот эту ауру, ощущение того, что здесь можно совершенно нормально развиваться и самостоятельно, не нарушая этих дружеских отношений с представителями и «Русского мира», и другими национальностями, этносами, культурами, которые входят в этот ареал, жить успешно, быть счастливыми, так или иначе участвовать в управлении. Особенно это заметно в последнее время.

Наш Президент В.В. Путин дал более или менее ясное определение того, что представляет из себя стратегия России в строительстве «Русского мира». Он сформулировал идею, что цементирующим общество является как раз наше многонациональное, многорелигиозное, этнически разноликое государство. Оно сдерживает различные центробежные силы и, наоборот, предоставляет возможности сплачивания этносов, подтверждает правильность всей нашей истории: «Пока мы едины — мы непобедимы». Созданный в середине 2007 года фонд «Русский мир» является одним из эффективных инструментов «мягкой силы», которую Россия трансформирует в различных направлениях и разных формах. Эта общественная организация занимается популяризацией русского языка, распространением произведений русских писателей, просвещением в области изобразительного и музыкального искусства. Ведется образовательная деятельность в филиалах российских учебных заведений по разным странам, проводятся культурные интегративные встречи практического значения с национальными общественными организациями.

Мы видим, что в различных отраслях хозяйства, экономики, науки, воинской деятельности разные народы ощущают себя как патриоты. И вот в этом плане «Русский мир» в расширительном понятии – это всё то, где и распространено уважение к нашему единению, убеждение в том, что оно на пользу и не является недостатком для России. Но это должно всё время подкрепляться, всё время подпитываться юридическими нормами, которые обеспечивают равенство и успешность. Это и равенство в экономическом, культурном плане, в вопросах управленческого порядка, в том числе — чтобы в руководящих структурах были представители разных народов и национальностей. В этом смысле «Русский мир» отнюдь не только какое-то узкое, ограниченное количество территорий. Это понятие достаточно интересное, динамичное, развивающееся. Кроме того — это процесс.

Процесс «Русского мира», когда он живёт, когда он наполняется содержанием – это как раз и есть самое важное. Чтобы было положительным содержание, чтобы те или иные связи внутри этого «Русского мира», выстроенные на всём том, о чем я сказал, были эффективными. Например, сейчас посмотреть на правительство Российской Федерации, на людей, которые гордятся своей глубинной, национальной культурой, религией. Ведь в правительстве находятся и башкиры, и татары, и казахи, и евреи, и русские, и украинцы, и белорусы и многие другие… Это как раз те маркеры, по которым можно судить, что на уровне здравого смысла Россия сейчас этот «Русский мир» транспортирует в вид существования российского государства – как многонационального, многоконфессионального. В нем сосредоточено более 190 национальностей, этнических групп. В населении России русские составляют примерно 80%, на втором месте – татары, потом идут башкиры, чеченцы. Это и есть тот «Русский мир», о котором мы можем говорить в широком смысле.

Недостатком и упущением прошедших 25-30 лет с точки зрения корреляции двух процессов – функционирования «мягкой силы» и проявления «Русского мира», я бы назвал то, что умело не была использована система подготовки специалистов для сферы производств, науки, языкознания из прежних дружественных стран Африки, Азии, Латинской Америки. Перестройка, а потом шатания во времена Ельцина этот опыт свели к нулю. Из воспитанных и подготовленных в годы советской власти кадров, мы не сумели сформировать дружеские организации и правительства, хотя эти люди могли с такой ролью справиться. Почему? Потому, что мы сами не по-дружески поступили с некоторыми из прежних своих друзей. А такое остаётся в исторической памяти и пропадает не просто. Это, ведь, «мягкая сила».

— По Вашему мнению, какой является и какой должна быть стратегия Российской Федерации на международной арене? Именно в нынешнее время.

— На этот вопрос, думаю, даже Лаврову сложно ответить. Наша стратегия, с одной стороны, должна быть краеугольным камнем, фундаментальным принципом существования России в международном сообществе. С другой стороны, мы не можем отрицать, что политика других стран быстро изменяется и очень часто то, что мы заявляли, выдерживали в международной практике, как стратегические ориентиры, получает достаточно негативное развитие. Например, Армения. Происходящие там события, которые переворачивают многие вещи и приходится менять отношения, в первую очередь – с правящей группировкой данного государства, не позволяют России с одной стороны оставаться вне-удел и пускать всё на самотек. С другой стороны, движение по столь зыбкой почве опять и опять несёт России обстоятельства противоречивости отношений не только с Арменией, но и с рядом других стран. Не с народом Армении и Карабаха, а именно с лидерами, которые так или иначе, по-своему представляют те или иные типы связей с Россией.

В этом смысле важным могло бы быть и следующее замечание. На мой взгляд, многополярность мирового развития, о которой В.В. Путин начал говорить еще двадцать лет назад, сегодня должна переосмысливаться в российской дипломатической практике. Дело в том, что развенчивание США и крупных стран Европы, лишение их имиджа центров принятия решений по глобальным вопросам, накладывают необходимость для нас сдержанно оценивать поведение и некоторых бывших союзных республик СССР. Они активничают по всем направлениям, зарабатывая себе имя современных и развитых государств. Это нормально. Плохо только то, что такие действия происходят с обидными для России формами отчуждения от прошлых братских заслуг, искренних и полезных для прежних союзных республик (Таджикистан, Казахстан,  и др.) И в этой связи «мягкая сила» упомянутых отношений должна иметь разумные продолжения или отношения должны быть однозначно переведены  на прагматические рельсы.

Получается так, что на международной арене стратегия Россия должна быть, во-первых, гибкой, во-вторых, не исключать фундаментальные первоосновы, чтобы не пострадал российский суверенитет и не было всего того, что унижает нас, Россию. Политика, внешняя политика – это очень многомерная и сложная система взаимоотношений, в которой можно и нужно быть, с одной стороны, устойчивым и вместе с тем — гибким и понимающим ситуацию, перспективы её развития. Потому что куда в международном плане ни пойти, везде могут быть сложности.

— Вы упомянули события в Армении. В настоящий момент складывается очень сложная и напряжённая обстановка в Нагорном Карабахе. По факту Нагорный Карабах сейчас «сдали». Как Вы видите эту ситуацию, её первопричины? Каково будет её дальнейшее развитие? И что, по Вашему мнению, можно было бы сделать, чтобы предотвратить то, что происходит сейчас?

Все эти вопросы – что было, что есть, на что можно рассчитывать, прогнозирование – дело очень сложное. И я эти прогнозные делать не готов. С точки зрения того, почему произошло. Недавно на некоторых ток-шоу – и «Время покажет», и у Соловьёва обсуждалось то, что произошло и как это оценивается со стороны наших экспертов.

Почему я не могу выразить свою чёткую позицию. Дело в том, что действия Пашиняна можно было предвидеть. Как говорила Маргарита Симонян: «Неужели вы не поняли, граждане Армении? Я в этом плане сожалею чрезвычайно о том, кого вы избираете». Если Пашинян шёл с антироссийскими лозунгами на устах на должность премьера, значит, его кто-то поддерживал. И фактом явилось то, что антироссийски настроенный человек стал премьер-министром. А со своей личной позиции, как Маргарита Симонян, я бы пошла в рассуждениях дальше. И нашла бы эту проблему в менталитете армянского народа, который живёт в разных уголках земного шара, в соседних для региона странах. Почему вы бросаетесь в осуждение и каким-то образом негодуете по поводу того, что сделали с Арменией, какая вина в этом России, если вы только сейчас начинаете думать об этом? А где вы были, как граждане Армении, в тот момент, когда с такими лозунгами избирали Пашиняна? Вот вам, пожалуйста, и результат. Я, Ваш интервьюируемый, Ярмак Ю.В. целиком с М. Симонян согласен. В обстоятельствах непонятной психологической конструкции Пашиняна, сложно было надеяться на позитивные итоги его правления, если формулой для всех остальных представителей армянского народы была формула «Авось. Небось. Как-нибудь.»

И еще. То, каким образом Россия, к сожалению, очень многие события переживает именно в связи с её предательством. В этом плане мы сами тоже виноваты и можем считать, что Россия, наша дипломатия просто надеялись, что эти вопросы, связанные с противостоянием Армении и Азербайджана, не выльются в столь серьёзные последствия. И здесь, с одной стороны, дипломатии нельзя делать резких движений, а с другой стороны — нельзя всем верить и нельзя надеяться на то, что так или иначе будут развиваться события именно по тому вектору, который мы предполагаем. Нельзя не понимать, что нас в очередной раз, грубо говоря, обманули, или же мы не распознали этот обман. Это, к сожалению, в международной политике очень часто происходит. Поэтому всё чаще и чаще лозунг, что у России только два союзника, это армия и флот, подтверждается.

— И РВСН, конечно же. Раньше говорили, что у России только два союзника – армия и флот. Довольно давно уже эту поговорку изменили: «У России есть три союзника – армия, флот и войска стратегического назначения».

— К РВСН я относился непосредственно — нёс боевое дежурство на комплексах, которые обеспечивают поражение стратегических целей противника, был офицером ракетных войск стратегического назначения и совершенно чётко понимаю, что действительно так оно и есть. Когда наш полк в советское время был инициатором социалистического соревнования, а я был замполитом полка, то к нам очень часто приезжали журналисты из газет и журналов. Они задавали вопросы тем, кто находился на боевом посту №1, и после определённых действий, сигналов и распоряжений должны были нажимать на кнопки, поворачивать ключи, что порождает необратимые процессы на БРК и в ракетах. Журналисты мне этот вопрос не задавали, но другим в моём присутствии, задавали. Вопрос отличался провокационностью, и своим содержанием завуалированно переносил того, кому был предназначен в обстоятельства выбора. Это были годы перестройки и потепления отношений между странами, что предполагало снижение накала страстей по обмену ядерными ударами с оппонентами. Естественно, события на международной арене и договоренности с США сказывались на настроениях тех, кто со звездами на погонах нес дежурство в заглубленных бетонно-бронированных цилиндрах командных пунктов ракетных полков. Но это не притупляло остроту осознания обязанностей по безусловному выполнению ракетчиком боевой задачи. У нас был командир группы, майор И.Артамонов, и его спрашивал журналист В. Полежаев из газеты «Красная звезда»: «Иван Васильевич, а вы что, действительно будете поворачивать ключ и кнопку нажимать, вместе со вторым номером расчёта, и ракеты пойдут туда, где будут убивать людей?» Артамонов смотрит на него и говорит: «А Вы как думаете? Для чего я здесь сижу? Я сижу здесь как раз для того, чтобы выполнить приказ Верховного главнокомандующего. Применение этих ракет, конечно же, базируется на решении верхних эшелонов власти. Естественно, я всё выполню, как и обязан офицер». Это было примером того, что «мягкая сила» конъюнктуры на международной арене никак не влияла на боеготовность личного состава частей и подразделений РВСН. Именно поэтому они — одно из звеньев СЯС и являются надежным щитом страны.

Первая часть интервью по ссылке.

Мария Коледа