Евгений Николаев: «Мысли глобально, действуй локально»

Интервью с Евгением Николаевым, позывной «Гайдук» — командиром диверсионно-разведывательного отряда «Родня» в составе интернациональной бригады «Пятнашка» — «Дикая дивизия Донбасса», героем романа Прилепина «Санькя», писателем.

— Добрый день, Евгений. Расскажите нашим читателям немного о себе.

— Зовут меня Евгений Николаев. Я являюсь командиром диверсионно-разведывательного отряда «Родня» в составе интернациональной бригады «Пятнашка» — «Дикая дивизия Донбасса».  

— Чем Вы занимались до начала СВО?

— До начала СВО я занимался семьёй, бытом, помогал гуманитаркой, ездил в Донбасс, по большей части — в Луганскую Народную Республику.

— Вы прошли путь от нацбола и политзаключённого до командира интернационального отряда «Родня». Как изменились Ваши взгляды за эти годы? Что осталось неизменным?

— Мои взгляды совершенно не изменились. Я как был, так и остался – и остаюсь – левым патриотом. Считаю, что крушение Советского Союза – это огромная геополитическая трагедия, которая нам аукается до сих пор. Как я боролся против центробежных сил, разрывающих мой народ на части, делящих его границами, так и продолжаю этим заниматься.

— Говорят, что Вы являетесь прототипом одного из героев романа Захара Прилепина «Санькя». Насколько Ваш реальный путь совпадает с образом, созданным в книге?

— До определённого момента, конечно, совпадает, но перестаёт совпадать тот момент, когда моего героя в книге убивают. Я удивительным образом остался в живых — в этом разница.

— Вы были волонтёром, заключённым, писателем, командиром. Какая ипостась для Вас важнее всего и почему?

— Самая главная ипостась для меня – ипостась отца и мужа. К несчастью, последние лет 15 с большим трудом удаётся уделять внимание этой стороне моей жизни. То война, то гуманитарка… Тяжело.

— Что для Вас стало самым тяжёлым испытанием за эти годы? 

— Самым тяжёлым испытанием был, конечно же, русский исход из Херсона. Я видел людей – старухи, женщины, дети, которые шли по набережной в сторону речпорта, чтобы уйти на левый берег. Это был настоящий исход, как в Сербии, как в Армении – в Нагорном Карабахе. Тяжело было на это смотреть.

— Есть ли у Вас ощущение, что Вы живёте «как в романе» — с тюрьмой, войной, легендарным отрядом?

— Нет у меня такого ощущения. Я просто живу интересной, насыщенной жизнью. Я всегда этого хотел, и всю жизнь так живу. Я считаю, что, как сказал Максим Горький, не надо уподобляться ужу: «А вы на земле проживёте, как черви слепые живут: ни сказок о вас не расскажут, ни песен про вас не споют!».

— Сегодня часто возникают споры по поводу того, как бы Эдуард Лимонов реагировал на СВО. Как Вы считаете, как бы это было?

— Я не знаю, кто может спорить по поводу Эдуарда Лимонова. Просто я с ним был хорошо знаком. Я вспоминаю, как на одном из съездов в Москве он отчитывал людей с Украины. Это был период «оранжевой революции», когда приехали члены НБП (Национал-большевистская партия (НБП) — политическая партия в РФ, была создана писателем Эдуардом Лимоновым (Савенко) 1 мая 1993 года. Идеология НБП сочетала элементы леворадикальных и имперско-националистических концепций. 19 апреля 2007 года Московский городской суд признал НБП экстремистской организацией, её деятельность была запрещена на территории РФ. В дальнейшем членами НБП, в 2010 году, была учреждена партия «Другая Россия Э. В. Лимонова». В 2011 году партии было отказано в официальной регистрации, но она действует до сих пор — ред.) из Украины. Он им сказал: «Что вы припёрлись? У вас там революция, а вы здесь на съезды приезжаете!». Они в ответ: «Мы не будем в этом участвовать, потому что, если мы будем участвовать, может так случиться, что Украины не будет». На что Эдуард Вениаминович Лимонов сказал им: «Так мы того и хотим – чтобы Украины не было!».

— Считаете ли Вы, что оголтелые русские националисты «украинизируют» Россию? То есть, что из-за них мы становится похожими на Украину. Насколько это опасно?

— Я считаю, что также, как и на Украине, оголтелые националисты используются либеральными группировками для создания уличной массовки. Что такое был Майдан, что такое была «оранжевая революция»? Это был союз либералов, европейских «левых», социалистов Мороза (был такой деятель), и ультраправых группировок на улице. Вот в этом отношении – да, у нас идёт украинизация, потому что либералы, которых отодвинули от руля после начала СВО, используют теперь русских националистов как свою уличную массовку. В этом отношении – конечно, опасно, потому что отработаны технологии, например, на таком же субстрате, как и у нас.

— Кто и зачем взращивает идею, например, о том, что казаки — это отдельная национальность?

— Наши западные оппоненты и взращивают подобные идеи, как и делали это всегда. И мы с этим должны бороться, предлагая иные, альтернативные идеи. В частности, идею империи.

— Нужно ли сегодня бороться с красно-белыми спорами? Если да, то как, по Вашему мнению, их можно остановить?

— Предлагаю три варианта. Вариант номер 1: убить всех красных. Вариант номер 2: убить всех белых. И вариант номер 3: признать виновность обеих сторон в этом конфликте.

Когда я говорю «виновность обеих сторон», это значит, что виновны обе стороны одинаково. Не надо мериться, кто больше виноват, а кто меньше. Виноваты одинаково. Тогда можно будет спокойно перейти к следующему этапу примирения.

Кроме того, мы должны понять, что революция просто так, на голом месте, не появляется. Если она произошла, значит, до неё довели власти. Революция – это всегда слабость власти. Значит, мы должны сделать так, чтобы наша власть не была слабой. Чтобы не допустить новой революции.

— Давайте поговорим о Вашей книге. Ее сравнивают с «Памятью Каталонии» Оруэлла. Что для Вас было важнее — описать окопную правду или предложить идеологическую альтернативу? 

— Что было важно для Оруэлла? Он описывал и то, и другое. То есть, это не просто дневник, а книга о человеке в окопах, который ещё и умеет мыслить. То есть, книга из окопов, но взгляд широкий. Действуй локально, а мысли глобально – как-то так.

— Как вообще пришла идея написать эту книгу?

— Позвонил мой друг, Герман Садулаев, и сказал: «Если ты не напишешь эту книгу, мы просто потеряем огромное количество фактов и мыслей, которые очень помогли бы нашей стране в будущем. Которые бы показали людям, которые будут через 20-30-40 лет, как по-настоящему проходила эта война».

— Сегодня довольно много военных пишут книги в стиле «окопной правды». Как не затеряться среди других авторов? Что, на Ваш взгляд, отличает Вашу книгу от других подобных?

— Всё очень просто. Я очень горжусь людьми, которые пишут, находясь в окопах. Во-первых, это очень тяжело, потому что там человек постоянно находится в состоянии эмоционального и физического истощения. Поэтому я очень рад, что такие книги появляются. Во-вторых, невозможно затеряться, потому что на самом деле таких книг не так уж и много. Ну, 10, 15, 20 книг. Я не претендую, что моя книга – это «Горячий снег» Бондарева или «Они сражались за Родину» Шолохова. Это просто честный взгляд на ситуацию. Поэтому я не боюсь затеряться. Потому что честность никогда не затеряется.

— Вашу работу называют «низовым осмыслением войны», противопоставленным пропаганде и цинизму. Кто, на Ваш взгляд, сегодня говорит правду об СВО?

— Правду об СВО говорят участники СВО. И никто другой.

— Презентация книги прошла в «Бункере» на Лубянке. Как власть относится к Вашей позиции?

— Власть находится в такой ситуации, что им необходима любая помощь. Даже помощь людей, которые к ней относятся скептически. После начала СВО выяснилось, что таких людей, как я, достаточно много. Людей, которые с изрядной долей недоверия относятся к нынешней власти, но любят нашу общую Родину.

— Каковы Ваши отношения с Прилепиным сегодня? Есть ли какие-то совместные проекты?

— С Прилепиным мы дружим. А наш совместный проект – это служба в Вооружённых Силах Российской Федерации.

— Вы говорили о необходимости «союзных государств на жёсткой сцепке» как альтернативе миграционному кризису. Как это должно работать на практике? Не приведёт ли это к новым конфликтам? 

— На практике это работает очень просто – так, как это работает у всех нормальных колониальных имперских образований. То есть, мы должны купировать проблемы на внешнем контуре, находясь ещё где-нибудь там, в Душанбе или Ташкенте. Мы должны внушать людям, живущим там, что мы являемся их братьями и товарищами, а не соперниками и конкурентами. Мы должны писать для них учебники истории и литературы, мы должны обучать их нашей культуре, мы должны работать с их спецслужбами так, чтобы к нам не приходили и не приезжали неадекватные элементы или элементы террористического, экстремистского характера. Там должны сажать будущих террористов, там должны обучаться люди, которые приедут к нам с хорошим знанием русского языка и наших традиций, там должны быть школы, университеты, там должны быть построены заводы, на которых они будут работать, чтобы не создавать напряжение в наших городах.

И поверьте, это гораздо дешевле, чем отгородиться от этих людей, потому что, во-первых, это всё равно не возможно, а во-вторых, призывы отгородиться от них — это всего лишь способ части буржуазии решить свои чисто экономические вопросы.

Насчёт конфликтов, к которым это может привести – так весь мир – это конфликт. Как только конфликты заканчиваются, жизнь заканчивается вместе с ними. Человек умирает.

— Вы критикуете и либералов, и ксенофобов, предлагая «имперский» подход. Как Вы считаете, готово ли общество к таким переменам?

— Общество будет готово к любым переменам, как только демографические и прочие кризисы поставят нас перед фактом. Ситуация такая, что без рук мигрантов мы не можем на данный момент обойтись, это правда. Геополитически мы проигрываем эти территории. Режимы, которые там существуют, очень скоро почувствуют давление со стороны Великого Турана и со стороны исламских экстремистов. И они очень скоро сами попросятся к нам, скажем так, в более близкую систему жизнедеятельности. Я не говорю об их присоединении к нашей стране, но о создании некоего Евразийского Союза явно будет идти речь. Это будет вынужденная мера — они сами прибегут, никуда не денутся. Либо падут под ударами великих пантуркистов, либо исламских террористов.

— Ваш отряд — один из самых интернациональных в «Пятнашке». Как Вам удаётся поддерживать дисциплину и боевой дух среди бойцов из разных культур?

— На самом деле, культура у нас всех приблизительно одна. Несколько выстрелов в воздух или несколько выстрелов в коленку – и вся дисциплина у всех выстраивается одинаково.

— Каких политических взглядов в Вашем отряде больше всего?

— Больше всего в моём отряде людей лево-патриотических взглядов, которые, с одной стороны, выступают за социальную справедливость, а с другой стороны – за величие нашей Родины, за величие России.

— Понимают ли Ваши бойцы, за что воюют?

— Вполне понимают, это люди осознанные. Мы воюем за нашу страну, за будущее наших детей, за мир на Евразийском континенте и за возможность этой планете дальше продолжить существование, а не погибнуть под ударами трансгуманизма, который напирает на неё с Запада.

— У Вас есть, в том числе, колумбийские добровольцы-коммунисты. Как они оказались в Вашем отряде? Что их мотивирует воевать за Россию?

— Как они оказались в нашем отряде – это закрытая тема. Могу так сказать, что человек, который хочет воевать, он обязательно найдёт войну, сможет до неё добраться и сможет поучаствовать. А что их мотивирует воевать за Россию – так это ностальгия по Советскому Союзу. Для них Советский Союз – это некий «храм на горе», сверкающий Изумрудный город, который позволял им иметь надежду на то, что и в их странах тоже произойдут некие изменения. Нужно понимать, что Колумбия, да и вообще почти вся Латинская Америка – это страны третьего мира, где отсутствует бесплатная медицина, отвратительная или вообще отсутствующая социалка, перманентная гражданская война, и так далее. Для них мы являемся этаким примером устоявшегося мира, альтернативой западной гегемонии. То есть, они прекрасно понимают, из-за кого у них так плохо живётся. Они знают, что наши американские оппоненты пьют из них кровь, и за счёт этого живут более-менее неплохо. Поэтому для них мы являемся альтернативой. Вот за это они и воюют – за эту самую альтернативу.

— Вам довелось участвовать в боях за Херсон, пережить отступление. Что запомнилось больше всего?

— Больше всего мне запомнилась маленькая девочка, которая сидела на моторной лодке в Херсоне, направляясь на левый берег во время исхода, и держала на руках маленькую собачку. А подонок, который перевозил их, требовал за собачку дополнительную плату. Собачка была такая маленькая, что даже крошечная девочка лет пяти могла держать её на руках. То есть, для кого – война, а для кого – мать родна. Для кого — войнушка, а для кого – кормушка. Денег у семьи не было, поэтому собачку они оставили на берегу.

— Как относитесь к тем, кто до сих пор делает вид, что ничего не происходит или что это не их война?

— Я их жалею. Потому что когда война придёт в их дом, а она придёт обязательно, они будут к этому не готовы. И для них это будет шок. Мне в какой-то мере их даже немножко жалко. Когда их матери увидят оторванные конечности своих детей, когда их отцы увидят разрушенные дома, в которых они родились, когда их дети наденут форму и уйдут воевать – тогда будет уже поздно.

— Что Вы думаете о релокантах?

— Я стараюсь о них не думать. Это производная от 30-летней пропаганды общества потребления, которое у нас насаждалось с 1991 года. «Живи красиво», «за деньги – да», «я не готов умереть за государство», «воюй, дурачок, получишь значок» — это всё уже было. Люди не ходили в армию – не хотели, «мне государство ничего не даёт, и я ему ничем не обязан», и так далее, и тому подобное. Люди – всего лишь продукт своего времени, не более того. Жалко, что их так много. Но их могло быть гораздо больше! Вот эти 1,5 миллиона, которые сдрыснули через Верхний Ларс, как я их называю — ларсиане, их не так и много, как оказалось! Сколько вкладывалось в это денег, сколько Сорос печатал своих учебников, сколько было пропаганды по телевизору – а наш народ остался таким же, каким и был. Свободолюбивым, любящим Родину. Достойные люди, достойные сыны Отечества. А та слякоть, которая ушла… Она растворится там, и больше её не будет.

— Многие ушедшие из России в 2022 году зарубежные компании сегодня хотят вернуться на наш рынок. Как Вы к этому относитесь?

— Я очень хорошо к этому отношусь. Они, конечно же, могут вернуться на наш рынок, заплатив колоссальные пошлины и штрафы. Пусть возвращаются. Но они должны находиться всегда в приниженном состоянии, — должны быть задавлены пошлинами, задавлены штрафами, задавлены чувством вины за то, что они нас бросили в тяжёлый момент. И это должно отражаться на их экономическом состоянии. Пусть конкурируют теперь, например, с обременением в 50%. Смогут? Хорошо. Не смогут? Ну, значит, вам не место на нашем рынке.

— Вы дали обет не стричь бороду до победы. Это религиозный жест или символ стойкости?

— Ни то, ни другое. Это позёрство и попытка связать себя с Че Геварой и Фиделем Кастро. Когда Че Гевара и Фидель Кастро уходили в горы, они тоже поклялись не брить бороды. Потому, собственно, партизан и назвали «барбудос» — то есть, «бородачи». Это такой жест, интеллектуально-позёрский. Мы помним нашу историю, и мы делаем так же.

— После победы планируете вернуться к политике или продолжите военную карьеру?

— Ни того, ни другого. После победы я поеду на Кубу. Буду лежать на песке, смотреть на океан и любить свою жену.

— Какой Вы видите нашу страну и мир в целом после окончания СВО?

— Я думаю, что наша страна станет центром Евразийского континента. Вместе с нашими партнёрами мы создадим глобальный рынок от Лиссабона до Владивостока, в котором будут мирно уживаться многие-многие народы, на основе русской культуры. Мир будет поделен на определённые страты. Северная и Южная Америка останутся в одном организационном пространстве, Юго-Восточная Азия ляжет под Китай (включая Японию), Индия и Россия, а Африка будет местом нашего диалога. В этом упорядоченном мире мы будем жить мирно и счастливо.

— Есть ли у Вас мечта?

— Да, у меня есть мечта. Я мечтаю, чтобы космическая программа России обгоняла все остальные программы лет на 50. Я хочу, чтобы русский человек первым ступил на Марс. Я хочу, чтобы астероидный пояс стал источником минералов и металлов для России. Я хочу, чтобы космическая программа развивалась. Я считаю, что именно космос – открытый русский космос – являлся нашей целью.

— Что бы Вы пожелали всем соотечественникам? И тем, кто отстаивает интересы страны на поле боя, и тем, кто трудится в тылу, и тем, кто продолжает жить обычной жизнью?

— Я желаю вам, мои дорогие русские люди, терпения. Терпения и веры в нашу победу. Больше ничего. Всё остальное у вас есть. Вы прекрасны, вы великолепны, вы умны, вы красивы. Я только желаю вам терпения. Мы победим. Надо просто сжать зубы, сжать кулаки – и идти вперёд.

Мария Коледа