Ольга Захран: «В 2014 году я будто услышала зов предков»

Интервью с Ольгой Захран — руководителем сочинского отделения Союза Добровольцев Донбасса, педагогом центра дополнительного образования «Хоста», руководителем военно-патриотического спортивно-оздоровительного центра «Юный Армеец», вице-президентом благотворительного фонда «Воин-интернационалист».

— Здравствуйте! Расскажите, пожалуйста, о себе. 

— Меня зовут Захран Ольга Николаевна, я уроженка Луганской области, города Красный Луч, ныне Луганская Народная Республика. Родилась в далёком 1971 году, получила в Советском Союзе образование, стала комсомолкой. В 1991 году, когда Советский Союз развалился, мне было уже 20 лет, и я прекрасно понимала, что происходило и происходит — всё это на тот момент меня абсолютно не устраивало. Даже тогда, когда в 1993-м году нам сказали сдавать советские паспорта, чтобы получать украинские — для меня это было дико. Я сообщила в паспортный стол, что паспорт свой потеряла, для того, что его сохранить – в конце концов, хотя бы даже для истории. Этот паспорт я храню как свидетельство моего гражданства Советского Союза. Я считаю, что я до сих пор ещё гражданин Советского Союза. Это для меня очень важный документ, которым я дорожу, как дорожат раритетом.

Я очень любила свой край — Донбасс, но когда в 1990-е годы нам стали насаждать украинский язык, украинскую письменность, всё должно было быть по-украински — меня это тоже абсолютно не устраивало. К нам домой в том же 1993-м году пришли с переписью населения две девочки, спрашивали, кто мы по национальности. По национальности мы, казалось бы, украинцы, потому что фамилия заканчивалась на «-о» (Адаменко). Мы сказали: «Украинцы». Следующий вопрос: «Какой язык родной?» Я, мама, папа – мы все сказали: «Русский язык». И их следующий вопрос мне очень не понравился. Они спросили: «Почему ваш родной язык – русский, а не украинский, вы же украинцы?». На что мы им ответили, что мы говорим по-русски, мы думаем по-русски. Мы русские в душе и никогда свою русскоязычность мы не отсекали от большой матушки-России.

С каждым годом на Украине становилось жить всё сложнее и сложнее. Предприятия разрушились, инфраструктура развалилась, работать было негде, и в далёком 2001-м году я приняла решение уехать в Россию. Уехала на Дальний Восток, где получила образование, сменила гражданство и прожила на Дальнем Востоке 12 лет. Скучала очень по Родине, по Донбассу — мне всё равно очень хотелось вернуться. И, так как я уже была россиянкой по паспорту, я выбирала место, где можно жить поближе к Донбассу. И волею судьбы – это был уже 2012-й год, все говорили о предстоящей Олимпиаде, и я просто для интереса приехала в Сочи, посмотреть – это был февраль 2013-го года, и мне, естественно, здесь понравилось – тепло, пальмы, солнышко, цветы…  Решила здесь остаться. Переехала из Дальнего Востока в Сочи. Купила здесь квартиру, а ровно через год, в феврале 2014-го года, началась война в Донбассе.

Мы ведь ранее жили в Красном Луче — это второй город после Луганска, но все те годы, что Донбасс обстреливали, он был как бы в тылу. Пострадал, но не сильно. Люди у нас говорили, что это души погибших в Великую Отечественную защитили наш город. У нас ведь больше 2 тысяч человек уничтожили за тринадцать месяцев оккупации с июня 1942-го по сентябрь 1943-го. Причем, оккупантами здесь были не только немцы, но и итальянцы, и венгры. Живых людей в шурфы шахт сбрасывали. За то, что отказывались добывать уголь для фашистов, больше 500 человек шахтеров с женами и детьми сбросили в шахту «Богдан», на глубину 120 метров. Красный Луч небольшой город, но у нас 26 Героев Советского Союза. А при отступлении фашисты все разгромили – заводы, жилые дома, электросети, водоканал, шахты затопили…

Сегодня укрофашисты точно также делают. Например, 16 июня 2022 года две «Точки У» ударили по Красному Лучу. А маму я забрала к себе, в Сочи, еще в 2014 году, когда стали бомбить Славянск, он от Красного Луча всего в трёх часах езды. Мама всю жизнь работала учительницей русского языка и литературы, она наполовину русская. Там, в Донбассе, у меня остались родные и близкие, но многие разъехались, а кто остался — все воюют – двоюродный брат, кум, отец кума, друзья…

Я не смогла остаться в стороне, потому что там могилы моих предков, на тот момент там жила моя мама, мои родственники. Кстати, в Великую Отечественную 13 человек из рода Адаменко погибли — все их имена на памятной стеле выгравированы, и даже есть улица имени Адаменко. Естественно, всё, что стало происходить в Украине, на Донбассе, в Харькове – это всё было для меня дико, я ругалась со многими и знакомыми, и с родственниками, особенно в соцсетях – тогда это было очень ожесточённо. В соцсетях «Одноклассники» я со многими поссорилась, в том числе и со своим родным братом — от меня многие отказались. Но во время всех этих перипетий я нашла очень много хороших, верных друзей, пророссийских, правильно мыслящих, я бы сказала — со здоровой психикой. Фактически, потеряв родственников, я нашла родственников других – по духу, по мыслям. Родные души, которые меня сейчас окружают, с которыми я могу общаться на злободневные, болезненные темы – лучше их нет. Я очень дорожу своими друзьями, приобретёнными с 2014-го года, но, к сожалению, сейчас то, что у нас происходит — братоубийственная и гражданская война — это, к сожалению, естественный процесс, потому что сто лет назад была такая же война – брат против брата, отец против сына, сын против родителей, и, как говорится, история повторяется. К сожалению, в этот раз это выпало на нашу долю.

В жизни я – разносторонний человек, получила разные профессии и работала на разных предприятиях и организациях. В конце 1980-х — я получила профессию портнихи 5-го разряда, потом закончила Волгоградский технологический техникум по профессии техник-технолог по швейному производству, немножко работала на швейном производстве. Потом закончила университет ДВГУ во Владивостоке по специальности юриспруденция, работала юристом в авиакомпании ОАО «Владивосток Авиа». Семь лет я проработала в авиакомпании, последние три года — начальником отдела договоров. Потом, когда я уехала из Владивостока, переехав в Сочи — устроилась в энергетическую компанию «ФСК ЕЭС», где работала ведущим специалистом по договорам. После Олимпиады началось сокращение, начало войны, волонтёрская деятельность. После того, как я попала под сокращение в ОАО «ФСК ЕЭС», у меня было три свободных месяца, когда платили хорошее пособие. Я стала помогать деньгами, а потом, когда узнала, что есть много людей нечистых на руку и мои деньги тратят не на то, что я высылаю, я приняла решение самостоятельно ездить в Донбасс, привозить вещи, продукты, деньги и непосредственно давать их людям из рук в руки, чтобы не было никаких посредников.

— Что Вас сподвигло еще в 2014 году начать оказывать помощь непокоренному Донбассу?

— Как я уже сказала раньше, я родом из Донбасса. У меня там были родственники, но несмотря на это, первые полгода я практически помогала абсолютно чужим, посторонним людям. Помогала продуктами, бытовой химией, деньгами. Что меня ещё сподвигло – ну как я могла остаться в стороне, когда мой родной край, который я безумно всегда в любом случае любила, просто из-за политических разногласий не могла жить в той Украине, подвергался обстрелам, когда убивали мирных жителей? Я была удивлена и поражена тому, что множество людей, которые никогда не были в Донбассе, проживали в России — на Дальнем Востоке, в Сибири, на Урале – со всех уголков — приехали добровольцами, помогать русскому миру, встали как единое целое, как монолит – я очень благодарна этим людям и всегда буду преклонять голову перед ними. А я, как уроженка Донбасса, в принципе не могла остаться в стороне.

2 июня 2014 года украинская авиация ударила по зданию областной администрации в самом центре Луганска. Помните, Киев тогда еще врал про взрыв кондиционеров? Так у нас появились первые жертвы – 8 человек погибли, 28 были ранены. Я тогда бросила клич: давайте соберем помощь пострадавшим и поддержим ополченцев. Открыла счет. Незнакомые люди присылали деньги, я о каждой покупке отчитывалась, выкладывала в сеть чеки, фотографии. У меня дома, в Адлере, постепенно собрался целый склад вещей, которые привозили и приносили люди. Я набивала ими огромные сумки и везла поездом в Ростов-на-Дону. В ростовском госпитале уже лежали раненные из Донбасса. Первый раз я приехала туда в июле 2014-го, привезла раненым деньги, продукты, средства личной гигиены… Остальное отправила на пограничный пункт Изварино — это примерно 180 км от Ростова. Как-то сразу нашлись люди, которые взялись отвезти, причем никто не просил денег за доставку, только на бензин и еду.

Когда начинаешь реально заниматься каким-то делом, помощники сразу находятся. А Донбассу многие хотели помочь. Даже из-за границы русские помогали. Был случай, когда один русский человек, живущий в Чехии, прочитал в соцсетях, что женщина не может собрать маленькую дочку в школу, ничего у них нет. И он сам купил и прислал им все, что нужно – одежду, ранец, канцелярские принадлежности. Из Германии тоже помогали, и даже из Америки.

Зимой 2014-2015 года в Красном Луче, например, было особенно тяжело с продуктами. Директор гимназии №1, в которой я сама училась, Валентина Григорьевна Рак, рассказывала мне, что дети буквально падали в обморок от голода. Поэтому каждый раз я старалась в эту школу привезти продукты – геркулес, гречку, тушенку, сладости. Ну а к Новому году – игрушки, книжки, мандарины из Абхазии, даже в Деда Мороза сама наряжалась. В Алчевске, в расположении бригады «Призрак», куда мы привозили овощи, крупы, тушенку — приходили люди со своими баночками, и ополченцы делились с ними едой. Помню, одна женщина, Светлана — трое детей, мужа нет, работы нет, сказала мне: «Если бы не ваша помощь, мы бы эту зиму не пережили». Ну как их можно бросить?

Вот так и получилось, что 2,5 – практически 3 года – я ездила в Донбасс и практически там находилась всё время. Красный Луч, Луганск, Алчевск, Стаханов, Дебальцево, Макеевка, Донецк …  Я абсолютно не жалею ни о чём. Всё, что было сделано, было сделано с чистой совестью, по доброте душевной и волей Божьей.

— Чем для Вас стал 2014 год?

— 2014 год показал, кто есть кто. На кого можно положиться, а кто стал предателем. Выявились все плохие и хорошие человеческие стороны. Я никогда не думала, что я – большой патриот. Да, я всегда любила Донбасс, но сильных патриотических чувств за собой не наблюдала. А в 2014 году я будто услышала зов предков, на генетическом каком-то уровне был взрыв эмоций. Фактически, 2014-й год показал мне, кто я есть на самом деле. Во мне раскрылись самые благородные чувства, самые благородные эмоции и поступки, какие только можно было представить. Никогда раньше я не думала, что на такое буду способна. К сожалению, мой родной брат встал на другую сторону. И он считает, что он патриот. С братом я с 2014 года не общаюсь, мы враги. Я маме даже говорила, что если бы мы были на Майдане в тот момент, мы бы стреляли друг в друга, это 100%.

— Вы являетесь руководителем юнармейского отряда ЦДО «Хоста» и руководителем Центра «Юный Армеец». Расскажите, пожалуйста, о Вашей работе в этом направлении.

— Я немного уйду в историю. Я помогала потихонечку – это был июнь, июль, август месяц – в Донбассе, причём в тот момент я со всеми разговаривала только лишь о том, что нужно помогать Донбассу, и что я делаю в Донбассе, как помогаю. Вокруг меня стали собираться люди, которые хотели бы как-то помочь. Я познакомилась с людьми, которые мне сказали: «Отвезёшь тонну мёда?» «Отвезу» — мне пришлось искать машину для того, чтобы эту тонну отвезти. Тогда (это был конец августа – начало сентября 2014-го года) я познакомилась с Александром Геннадьевичем Шинкарюком, президентом благотворительного фонда «Воин-интернационалист». И мы с ним отвезли в октябре 2014-го года тонну мёда, поэтому у меня и появился такой позывной — «Пчёлка». Мы когда на границу приехали, мне сказали: «Вот, Пчёлка приехала из Сочи!» — так оно и пошло. С Александром Геннадьевичем мы дружим с того периода, а сейчас я уже являюсь вице-президентом его фонда.

В 2016 году я в очередной раз встречалась с Александром Геннадьевичем, это было в кафе. К нам пришли люди, офицеры, которые в городе Сочи возобновляли работу общественной организации «Боевое братство», и они меня в это «Боевое братство» позвали. И тогда же, в 2016-м году, к «Боевому братству» обратились из Москвы люди, которые как раз создали Всероссийское детско-юношеское военно-патриотическое общественное движение «ЮНАРМИЯ» – и нас попросили организовать в городе Сочи юнармейские отряды. Для того, чтобы организовать юнармейские отряды и работать с ними, естественно, нужно еще и как-то зарабатывать на жизнь. И мне предложили устроиться на должность педагога в центре дополнительного образования. Чтобы там работать, мне нужна была переквалификация. Я закончила двухмесячные курсы, потому что у меня было на тот момент уже 3 высших образования, это всё мне далось легко и просто, и уже 10 января 2017-го года я устроилась педагогом дополнительного образования.

У меня есть творческое объединение «Юный армеец», где обучаются в среднем около 100 человек каждый год. Ещё через три года после того, как я устроилась педагогом, мы от нашего благотворительного фонда «Воин-интернационалист» создали подразделение — Военно-патриотический спортивно-оздоровительный центр «Юный армеец». И все дети, которые у меня занимаются в центре дополнительного образования, также занимаются и в центре «Юный армеец». Мы там изучаем и начальную военную подготовку, дети проходят физическую подготовку, изучаем историю России, участвуем в мероприятиях — городских, краевых, даже во всероссийских и международных. Моя дочь тоже была первой юнармейкой, участвовала в третьих зимних военных играх со спортивным клубом ЦСКА Российской армии в 2017 году, которые проходили у нас в Сочи.

Нашему военно-патриотическому центру «Юный армеец» уже пять лет. Он существует уже шестой год, и у нас уже есть много выпускников. Выпускники нашего центра поступают в разные, очень даже престижные учреждения, многие уже их заканчивают – это и кинологические университеты в Москве, и Военно-космическая академия в Санкт-Петербурге, и в МЧС в Иваново, и учатся на военных хирургов. Разные-разные профессии. Кто-то из детей поступает и в Нахимовское училище, кто-то в Суворовское, кто-то учится в Президентском кадетском корпусе – то есть я готовлю детей к будущей жизни, к будущим профессиям, и они на базе тех знаний, которые я им даю, получают в дальнейшем профессии, развиваются. Эта жизненная закалка, жизненный опыт им очень сейчас пригождаются, помогают в освоении будущих профессий.

— С началом СВО – как изменилась Ваша работа? И в чем конкретно она выражается?

— Я всегда была в политике, всегда интересовалась ею, тем более у меня второе образование – политолог. 21 февраля 2022 года я была свидетелем того, как наш Главнокомандующий признал ЛНР и ДНР. Мы здесь плакали, ликовали, конечно, поздравляли друг друга, для нас это было очень долгожданное событие. 23 февраля спокойно прошло, мы отмечали День защитников Отечества, и тут 24 числа я узнаю, что у нас началась специальная военная операция. Конечно же, я ликовала, потому что поняла, что Россия мою многострадальную Родину не оставила, Россия будет защищать, идти до конца, до Победы, и очень многие мои знакомые добровольцы Донбасса ушли на СВО тоже добровольцами. Кто-то сейчас уходит как мобилизованный, кто-то уходит как доброволец.

Я сама хотела идти в качестве добровольца, но директор центра дополнительного образования спросила, на кого я оставлю своих 100 детей, что тогда будет с ними? Меня просто уговорили остаться, даже потом, ещё через год, у меня было желание пойти на СВО – хоть радисткой, хоть санинструктором, хоть кем – лишь бы быть там. Но, опять же, вмешалась моя работа, дети, родители моих детей, которые спрашивают: «А как же мы здесь?».

Несмотря на то, что я нахожусь здесь, в Сочи, наша благотворительная деятельность не остановилась. Александр Геннадьевич от имени благотворительного фонда «Воин-интернационалист» минимум 2-3 раза в месяц ездит, отправляет гуманитарку, развозит её лично в разные подразделения по разным направлениям. Его сын уже 11-й месяц работает хирургом в зоне СВО — он сам пошёл, добровольцем. Здесь, в Сочи, он работал хирургом в 4-й больнице, а когда началась СВО — сам пошёл в военкомат, призвался, и сейчас помогает там спасать наших парней. Мои дети и родители моих детей подключаются к сбору гуманитарной помощи — мы собираем медикаменты, продукты, тёплые вещи, покупаем тепловизоры, помогаем собирать деньги на квадрокоптеры. Мы помогали, отправляли несколько машин типа УАЗиков, «буханок» на Донбасс. Был момент, когда в военном ростовском госпитале сломался специальный аппарат УЗИ для сканирования вен. Когда попадают осколки в вены, особенно в конечности, хирурги в отсутствии этого аппарата вынуждены ампутировать раненые конечности. Благодаря этому аппарату, хирурги стали спасать ребятам руки и ноги. Этот аппарат за 2,5 миллиона мы приобрели и отдали в военный госпиталь, в город Ростов-на-Дону. Александр Геннадьевич ездил за ним в Москву и оттуда привёз его в госпиталь. И всё это — на своей машине, зимой, во время снегопада.

—  Как Вам удается совмещать работу с Юнармией и помощь Донбассу? И принимают ли Юнармейцы участие в оказании этой помощи?

— Несмотря на то, что я тоже нахожусь здесь, мои связи прошлых лет помогают мне оказывать помощь людям дистанционно. Например, если нужна эвакуация человека, я подключаю своих знакомых в ЛНР или в ДНР. Когда-то я им помогала, теперь они мне помогают – идёт такая взаимовыручка.

Мои юнармейцы помогают, бывают даже такие моменты, когда ребята просто пишут письма, рисуют рисунки и вместе с гуманитарным грузом, который мы здесь собираем, отправляем их творчество в Донбасс. Чаще всего их отвозит Александр Геннадьевич Шинкарюк – он ездит и в Донецком направлении, и в Луганском, и в Запорожскую, и в Херсонскую область, поэтому регион помощи у нас обширный. Да, мы не всесильны и большими объёмами не всегда возим, но, тем не менее, любой груз, любая помощь там полезна, и люди безмерно благодарны за всё то, что мы делаем. Как говорится, мы все вносим свою небольшую лепту – с миру по нитке – голому рубашка. Вот мы и являемся одной из ниточек, которая делает большое дело. 

— Как Вы оцениваете нынешнюю ситуацию, связанную с Нагорным Карабахом?

— Что касается Нагорного Карабаха — эта территория, к сожалению, стала спорной между Арменией и Азербайджаном. Насколько мне известно, эта территория всё-таки исторически больше относится к Армении. Там всегда жили армяне. Но то, что её практически в 20-е годы прошлого века передали во владения Азербайджана — эта ситуация всегда будет накалена. То, что там сейчас находятся наши миротворческие войска — конечно, хорошо. Это определенный сдерживающий фактор. Но с Лачинским коридором с конца прошлого года очень напряженная ситуация, что и привело Нагорный Карабах фактически к гуманитарной катастрофе. И с этим надо что-то делать.

— Ваши дальнейшие планы?

—  Я думаю, что, может быть, через какое-то время я всё-таки вернусь в Донбасс, своим личным опытом и знаниями буду помогать налаживать мирную жизнь. В каком формате это будет я ещё не знаю, но через своих знакомых, которые там находятся в СВО — именно военнослужащих из города Сочи — когда мы в июле этого года приезжали к ним в Херсонскую область, я спросила, как здесь с административной инфраструктурой, и мне было сказано, что людей, грамотных специалистов, не хватает. Я попросила сообщить, если для меня будет какая-то должность, интересная работа — я готова переехать из Сочи в Донбасс, либо в Запорожскую, либо в Херсонскую область для того, чтобы налаживать жизнь этих регионов и помочь людям быстрее перестроиться в российское законодательство и наладить жизнь местного населения.

Мария Коледа